Словоплёт

— Я не переживаю!

— Хватит. Я буду сидеть здесь пока ты не начнёшь со мной разговаривать. Если для этого понадобится вся ночь — так тому и быть. 

Сантинали зло посмотрела на ша, но тот оставался спокоен, похожий на мертвеца в своих светлых одеждах.

— Когда я была в Страйхе — во время войны — мне приходилось сталкиваться с этим снадобьем. Скажем так, я испытала на себе его действие не в самых лучших условиях, — колдунья замолчала. Молчал и Шанаран. Он явно не торопился никуда уходить и ждал продолжения. — И сейчас, находясь под его действием, я невольно вспоминаю то, что сопутствовало моему прошлому столкновению с ним.

— Тебя пытали?

Сантинали вздрогнула.

— Нет. Почти нет. Я же дочь короля. Очень ценный пленник.

— Из тебя плохой врунишка, Санти.

— Я говорю правду. В сравнении с тем, как обращались с остальными — мне очень повезло. Другой вопрос, что и это «повезло» пережить было совсем нелегко.

— Как же они догадались использовать на тебе противомагическое снадобье?

— Это была больше война колдунов, чем простых смертных, — колдунья горько рассмеялась. — Стреляй в кого хочешь — не промажешь, попадёшь в мага. Те, что попроще, сразу шли в расход — адонал стоит слишком дорого, а без него колдуна не удержишь. Нас же — «элиту», — Сантинали скривилась повторяя это слово за кем-то из своего прошлого, — держали, как возможный предмет торга во время переговоров. Или ради выкупа.

— Тебя быстро выкупили, Санти?

— Мне удалось сбежать. Самым сложным было выбраться из бараков и потом дальше — за посты. А дальше дело техники. Вокруг было слишком много магии, слишком много обрывков боевых заклинаний. Я ушла через загрязнённое поле — за мной просто не смогли пройти. И стрелами не достали. А если бы били заклинаниями — всё поле могло взорваться и утащить за собой не только меня.

— А сама ты не боялась попасть в заклятие?

— Боялась, конечно, — Сантинали поёжилась от слишком близко подступивших воспоминаний. — Но тогда мне было не до страха. Да и мне было проще: из меня боевой маг — пшик один. Битвы только издалека видела. Я ведь в основном как раз занималась тем, что обезвреживала такие поля. Это моя основная специализация — чувствовать и расплетать чужие заклинания. Артефактор наоборот.

— Хм… Ты, наверное, и нас с Ренаном чувствуешь? — Вдруг сменил тему ша.

— Да, — не почувствовав подвоха кивнула колдунья. — Ренан на раскалённый камень похож, когда собирается колдовать. У меня от его жара аж кожу стягивает. А от тебя склепом тянет. Жутко до одури.

— Теперь я понял почему ты так меня боялась, — Шанаран закрыл глаза и Сантинали, наконец, вздохнула с облегчением. Взгляд колдуна был слишком тяжёлым. Он заставлял заглядывать слишком глубоко. Не просто повторять давно заученные слова, которые королевна произносила не раз и не два — друзьям, родственникам, на дознаниях и допросах. Но сделать над собой усилие и ещё раз попытаться объяснить что она чувствует на самом деле? Нет. Шанаран, как и остальные, удовлетворится словесной шелухой. Не станет пытаться понять. Это не стоит усилий, необходимых, чтобы произнести хоть одно слово.

Колдун встал. Сантинали было понадеялась, что он сейчас уйдёт, но нет: ша подошёл к изголовью и остановился прямо над ней. Даже руку не нужно было вытягивать, чтобы прикоснуться к его рубашке. Королевна замерла: что он затеял? Почему стоит и не уходит? Почему молчит? Он задумал продолжить допрос? Всё же не стоило говорить про склеп — вдруг он обиделся? Шанаран опять сел на кровать, на этот раз прямо перед ней. На мгновение их взгляды встретились и Сантинали даже открыла рот, чтобы сморозить какую-то глупость, но колдун наклонился вперёд и обнял её. Крепко, но в то же время осторожно, чтобы лишний раз не беспокоить раненную руку. И совершенно неожиданно.

— Что ты…

— Я буду здесь сколько понадобится, так что не торопись.

Они сидели так минуту. Другую. От рубашки Шанарана пахло лавандой и чем-то ещё. Никаких склепов и мертвецов. Тепло человеческого тела. Живого чистого человеческого тела. Сантинали закрыла глаза и обняла его здоровой рукой в ответ. Как давно она вот так прикасалась хоть к кому-нибудь?

— Там был страшно, — наконец, пробормотала она.

— Я знаю.

— А когда приходил тюремщик… Он… Мы…— она замолчала.

— Я знаю.

— И я всё ждала, что меня спасут… Но никто не приходил. Это так страшно — когда нет надежды.

— Я знаю, — едва слышно прошептал Ран ей в волосы.

Ей снилось что-то хорошее. Сантинали не помнила подробностей, но ощущение солнца на лице и лета остались приятным послевкусием ото сна. Колдунья улыбнулась своим мыслям — давно ей не снились такие сны. И так уютно… Она резко открыла глаза. На улице стояла глубокая ночь. И Шанаран спал с ней в одной постели обнимая со спины. Одна его рука под её головой, вторая — вокруг талии. И тёплое дыхание на затылке.

Вчера днём она плакала. Долго. А колдун всё так же обнимал её и гладил по спине. Потом она совсем устала и, кажется, заснула. Он так и не ушёл? Был с ней всё это время, как и обещал? Насколько позволяла раненная рука и стараясь не потревожить ша, Сантинали приподнялась на локте. Даже днём в комнате было сумрачно, а сейчас вообще стояла кромешная темень. Что делать? Мужчина в постели — если утром их обнаружат вместе, даже если ничего и не было — ох, какие будут пересуды. Но будить его сейчас? Может, лучше подождать рассвета? Тем более, что Шанарану тоже стоит отдохнуть. Сантинали сжала и разжала кулак, осторожно подвигала плечом. Рука почти не болела. Может, словоплёт мимоходом подлечил её? Магия ша, похоже, не подчинялась обычным колдовским законам, и на адонал ей было плевать.