Словоплёт

— К сожалению, вам придётся выбрать что-нибудь другое: во-первых до любого из оставшихся Хранителей путь неблизкий, во-вторых если вы хотите пережить это событие, то во время пробуждения вам стоит находиться от нас как можно дальше. Да и в данный момент у меня всё равно не хватило бы сил разбудить кого-либо…

— Но может тогда Шанасаннан мог бы…

Хранитель Юга захохотал, и даже Шанаран позволил себе бледную тень улыбки.

— Ну уж рассмешили, — утирая слёзы выдавил из себя Шанасаннан. — Похоже, Клякса был прав, и о шанаши вы вообще ничего не знаете. Давайте подберём что-нибудь такое, чтобы и вы поверили, и мы могли.

— Например? — Немного недоумённо спросил Аластар.

— Вас же нужно убеждать, а не меня, — пожал плечами Шанасаннан. — Я-то точно знаю кто я такой.

Они замолчали на какое-то время, каждый пытался придумать убедительное доказательство того, что словоплёты не врут.

— Кстати, минья говорила, что вы сюда приехали искать мою ставку? — вдруг спросил Шанасаннан. — Что если я помогу вам найти её? Если от неё хоть что-нибудь осталось, конечно.

— Мы можем попробовать такой вариант, — немного подумав кивнул учитель Тео. — Но вам нужно будет в процессе продемонстрировать что-нибудь такое, чего не мог бы знать просто хорошо знающий историю человек.

— Но вы, как просто хорошо знающий историю человек, не сможете меня проверить в этом случае, — парировал Хранитель Юга. — Ладно, разберёмся по дороге. Когда выдвигаемся?

— Завтра, — откликнулся Шанаран. — Мы ждём местного проводника. Современного.

— Ладно. 

— Тогда будет время разобраться с моей одеждой. Клякса, пойдёшь с нами?

— Нет. Я спать.

Сантинали проводила взглядом уходящего в свои комнаты колдуна. Аластар тоже не выразил желания идти по портным лавкам, поэтому колдунья и ша остались одни.

— А мальчишка, который был с нами? Он…?

— Мирт Теодор, ученик Шанарана, — и заметив как нахмурился Шанасаннан, поинтересовалась: — Что, тоже не похож?

— Ни капли. Как странно.

— Ты знаешь, что бы это могло значить? 

— Без понятия. Возможно, это признак его безумия, но о таком не хочется даже думать.

— Безумия? — Они уже неторопливо прогуливались по улочкам города. Рейс — заместитель Танарина, оставшегося в столице — увидев Шанасаннана и встретившись взглядом с королевной, понимающе пробурчал что-то из серии «ещё один красноглазый колдун?» и отпустил их без сопровождения.

— У Кляксы были столетия, чтобы погрузиться в самые глубокие пучины отчаяния. Мне достался только небольшой кусочек в его воспоминаниях — остальное он поторопился спрятать — но мне с лихвой хватило. Я даже в чём-то рад теперь, что ещё только позавчера мне проткнули сердце, а вчера Клякса уже разбудил меня. Не было всей этой… — Шанасаннан  неприязненно передёрнул плечами. — Тьмы.

Ша замолчал. Сантинали судорожно пыталась придумать, что сказать, чтобы продолжить разговор, но все слова куда-то пропали. Она, конечно, думала о чём-то подобном раньше, но разум всегда гнал прочь такие мысли. Ведь Шанаран казался таким обычным. Конечно, не в те моменты, когда источал мертвящую жуть. Да, он вроде бы говорил что-то о своём заточении, но что-то такое обычное… причём, он ведь говорил, что не был в сознании всё время. Что иногда он забывался. Но что было тому причиной?

— Я тебя расстроил? — Заметил изменение в её настроении ша.

— Нет. Просто я раньше не пыталась представить какового это: провести даже десять лет в полной темноте и одиночестве. Но почему ваше… посмертие… было таким разным?

— Потому что наши силы заключены в разном. Сейчас странно это говорить, но изначально Клякса специализировался на водной стихии. И хочу сказать, что водяной шанаши из него был отличный. А потом тот несчастный случай, и он из простой Черепахи стал Чёрной.

— Несчастный случай?

— Дело настолько давнее, что не стоит вспоминать об этом. Если тебе действительно интересно, пусть лучше Клякса потом сам тебе расскажет. Ничего трагичного. Просто не повезло.

— Ладно… Ты называешь Рана Черепахой. У тебя ведь тоже есть животное-символ?

— Конечно. У каждого шанаши, прошедшего восемь кругов, было такое. Я — Петух. Шанаданна — Тигр. Шанамийс — Змея. Если тебе это пригодится когда-нибудь, конечно. Животное указывает на то, в чём шанаши особенно хорош.

— В смысле?

— До седьмого круга у шанаши нет предпочтений. Все сравнительно слабые шанаши могут заниматься всем в равной мере одинаково. Заговорить дом от мышей или проклясть воина на смерть в битве заберёт у него приблизительно одинаковое количество сил. Но те, кто достигает истинных вершин в искусстве словоплетения… некоторые вещи нам получаются проще, чем остальные. Не то, чтобы то, что мы умели делать раньше, становится сложнее. Просто что-то начинает забирать намного меньше сил. Ты так полно овладеваешь умением, что оно становится твоим вторым дыханием… Не знаю, как лучше объяснить. Мне всегда было проще крошить врагов, чем говорить, — Шанасаннан опять улыбнулся. — Клякса — Черепаха. Чёрная. Когда мы были живы, это значило, что перед тобой шанаши, которому особенно хорошо удаются вещи, связанные с жизнью. И смертью. Убить кого-нибудь одним словом, и даже не моргнуть — легко. Подстроить несчастный случай. Или вылечить тяжёлую болезнь. Всё живое безропотно подчиняется Чёрным Черепахам.