Страница 3 из 42
В нашей империи запрещены картины, кроме тех, что нарисовал сам Император. Его работы стоят столько, что никто и не решается их купить, поэтому они висят во дворце, что бы каждый приходящий мог любоваться ими и восхищаться многогранностью таланта правителя.
В нашей империи запрещены песни, кроме тех, что сочинил Император. Все они прославляют его величие, ум, талант и всё остальное. Во всех землях разрешено петь только их, все другие песни караются, быстро и беспощадно.
В нашей империи запрещена магия, потому что Император ею не владеет. Только особо приближённые, сумевшие втереться в доверие к нему, или же предавшие столько людей, сколько могли, оставались при дворе и участвовали в пытках и допросах.
Разрешено же у нас лишь жить, но по тем законам, что установил правитель. А значит, надо молить богов, что бы в вашей семье не рождались талантливые дети, не появлялись маги и никогда не пелись песни собственного сочинения. В общем, что бы у вас родился малыш, не наделённый никакими талантами.
Наконец мы с охранником доковыляли до здания, где разместили новых рабов. Всё это время амбал, которого звали Рокс, ныл и ворчал, что ему ничего не достанется, но трогать меня не смел. На данный момент я была ценнее всех остальных рабов, а значит за любую травму, нанесённую мне сейчас, хозяин искалечит его. Тогда можно будет распрощаться со всеми привилегиями и работой в Городе Желаний.
Аккуратно поднявшись на крыльцо, тихо постучала в закрытую дверь. Она отворилась практически мгновенно, пропуская меня в натопленные, тёплые сенки.
Охранник за мной не пошёл, быстро скрывшись в только ему необходимом направлении. Свой приказ Рокс выполнил, остальное - дело рук цепных псов внутри.
Меня встретил самый старший из магов-невольников, бывший монах отец Станислав. Он слабо улыбнулся, увидев, кто к ним пришёл и по-отечески расцеловал меня в обе щёки. Обнимая его, почувствовала, что старик совсем сдал, настолько он стал хрупким и худым.
- Здравствуй, дочка, - отец Станислав погладил меня по щеке и отстранился, давай возможность пройти вперёд. - Давно не заходила. Как ты, Амира?
- Лучше, чем вы, отце Станислав, - слабо улыбнувшись, одними уголками губ, я как могла быстрее прошла вглубь дома, в таком знакомо желании хоть на мгновение, но освободиться от дурацкого ошейника. - Много в этот раз?
- Больше, чем обычно, - грустно вздохнул старик, семеня за мной. Ему раза три ломали ногу, а однажды и обе сразу, так что ходил даже медленнее меня. - Они притащили фею, сломав ей крылья. Она присмерти, наша магия для неё смертельно. Ты сможешь спасти малышку?
- Не знаю, - легко пожав плечами, вошла в комнату смотрителя и склонилась в очередном поклоне.
- Амира, - хмыкнул сидящий за столом высокий мужчина, средних лет. В обычной жизни он работал в одном из приютов, помогая больным и увечным. Но после польстился на богатую добычу работорговцев и теперь властвовал над магами-невольниками, распоряжаясь ими, как ему угодно и как велит хозяин. - Тебя привели для работы с новенькими?
- Да, господин Тилар, - не подняла голову и даже не посмотрела на него. Слишком хорошо отпечаталось в сознании первое знакомство с этим таким обаятельным человеком, который всегда улыбался, даже когда наносил смертельные раны и калечил податливые тела рабов. Выше среднего роста, с мягкими, светло-русыми волосами, аристократически тонкими чертами лица, Амор Тилар резко контрастировал с остальными наёмниками Шрыса. Хотя не уступал им в жестокости и злобе. - Господин Шрыс велел снять ошейник, что бы вылечить вновь прибывших.
- Ах, да. твоя особенная магия, - я кожей ощущала его ленивый взгляд, скользящий по моему давно уже изувеченному телу. - Что ж, я помогу тебе с этим.
Послышался звук отодвигаемого стула, проскрипевшего по доскам, затем мягкие, тихие шаги и вот большие руки, с длинными пальцами, касаются моей тонкой шеи. Щёлкает застёжка и ошейник оказывается у Тилара, а по венам и всему телу несётся магия, почувствовавшая свободу. От этого тысячи иголок возникает под кожей, тычется в кончиках пальцев, сводят судорогой тело. И я поднимаю голову, впервые за много дней смотря на них с некоторым превосходством, гордыней и самолюбием. Впрочем, всё это быстро уходит, оставляя прежний затравленный взгляд некогда блестящих серых глаз, теперь напоминающих скорее пепел, чем сталь.
- Красотка, - презрительно фыркнул Тилар, возвращаясь к своему столу и вновь углубляясь в чтение. Я же осматриваюсь, словно пытаюсь отыскать способ побега, но на самом деле просто стараясь запомнить нормальную, обычную обстановку, что бы по ночам представлять себе именно эту комнату, а не жалкую клетку, с соломой, вместо постели и железными прутьями, заменяющими не только стены, но и потолок.
Комната представляла собой прямоугольное помещение три на четыре метра, с простой, спартанской обстановкой: стол, стул, кушетка и пара шкафов, где наверняка хранились запасы лекарственных трав и опиума, для любителей острых ощущений среди стражников и прочих. Окно без штор и украшений и пол, где виднеются плохо отмытые пятна крови.
- Я могу приступать? - Тихо спросила, стараясь не думать о том, скольких же рабынь и рабов здесь забили до смерти.
- Да. Станислав, проводи её. И смотрите без глупостей, - Тилар даже не поднял головы, положив мой ошейник себе на стол, словно указывая, что не стоит верить в свободу и за мной постоянно следят.