Страница 221 из 226
Я недовольно взглянул на него:
- Отец, не начинай снова! Ну почему ты во всём видишь только плохое? Не будет у нас никакого недопонимания, а если вдруг возникнут какие-то сложности, то мы с ними справимся. У тебя же получилось! Ты же женился на маме, а она ведь тоже русская. Так почему мне нельзя?
Мой собеседник нахмурился и пробурчал:
- Не надо сравнивать. Это совсем другое. Когда мы встретились с твоей мамой, то сразу поняли, что предназначены друг для друга. Недопонимание у нас не могло возникнуть, потому что мы две половины одного целого. И никакая разница в статусе и менталитете не могла нам помешать.
- Так ведь и у нас с Олей то же самое! – воскликнул я. – Зря ты думаешь, что меня связывает с ней только благодарность и восхищение. Мы друг без друга нормально жить не можем. Может и хорошо, что мы такие разные, отец, мы просто идеально друг друга дополняем. К твоему сведенью, только у Оли получается сдерживать мою ярость, когда я совсем перестаю ощущать связь с реальностью. А это, по-моему, о многом говорит, ты так не думаешь? Но не только это удерживает меня рядом с ней… Наверное, я должен тебе рассказать… Недавно мы пытались поставить эксперимент и прожили месяц почти не встречаясь… Это был самый ужасный месяц в моей жизни! И в Олиной, как она потом призналась, тоже. Мы так скучали друг без друга, что чуть не загнулись, вся жизнь стала казаться серой и пустой… Так что не думай, будто у нас это просто увлечение, и мы не пробовали проверять наши чувства. Думаешь, я не понимаю, что ошибка здесь мне может дорого обойтись? Я всё отлично понимаю, отец. Но могу сказать тебе со стопроцентной уверенностью: Оля – это моя судьба, и здесь я совершенно точно не ошибаюсь.
Однако, несмотря на всю мою уверенность, я с внутренней досадой отметил, что моего собеседника всё-таки убедить не получилось. С беспокойством и недоверием посмотрев на меня, он помолчал, а потом спросил тихим голосом, так сильно отличающимся от его обычного командирского тона:
- А если всё-таки ошибаешься? Допусти на секундочку такое предположение. Я просто хочу уберечь тебя от этого. Вот что ты тогда будешь делать?
Я внимательно посмотрел на него. Сейчас он совсем не был похож на того отца, к которому я привык. Обычно он постоянно запрещал мне то, что мне нравилось, никак не объясняя причин запрета и не считаясь с моим мнением. А сейчас видно было, что он действительно беспокоится и ему интересно, что я отвечу. Раньше бы я выкрикнул ему в лицо, что это не его дело, и со своими проблемами я как-нибудь сам разберусь. Но в данный момент я вдруг увидел, что ему не всё равно, что со мной будет, и внезапно почувствовал с ним некую связь, родство (может быть это Оля и имела в виду, когда рассказывала, как общаться с душами других людей?), поэтому тщательно подбирая слова я медленно ответил:
- Если выяснится, что я ошибаюсь на счёт меня и Оли, не знаю, что буду делать. И не узнаю, пока это не произойдет. Но ради неё я готов рискнуть. И я имею право на эту ошибку, – я устало вздохнул: – Пап, я вижу, что ты на самом деле беспокоишься за меня, но прошу, не надо так тщательно меня опекать. Никто не застрахован от ошибок. Ты в молодости совершал ошибки и благодаря этому повзрослел и поумнел. Так дай же и мне пройти через это, иначе я так ничему и не научусь. Я выдержу, я же твой сын. Пожалуйста, верь в меня хоть немного!
Для меня эти слова прозвучали так же неожиданно, как и для отца. Они вылетели из глубины моей души, и я только сейчас смог осознать, чего мне на самом деле всегда недоставало при общении с ним: я хотел, чтобы он в меня верил. Хотел, чтобы отец мной гордился и поддерживал меня несмотря ни на что, даже если с его точки зрения я совершаю крупную ошибку. Быть может, я хочу от него слишком многого? Я вгляделся в его расширенные от изумления глаза, ища там хоть какие-то признаки понимания. Тут родитель опустил глаза и задумчиво потёр подбородок:
- Хм… Значит, ты предлагаешь верить в тебя? Ну что ж, я попробую. Знаешь, Адам, ты мне сейчас напомнил меня в молодости – я тоже всю жизнь хотел, чтобы твой дедушка Адам больше мне доверял, но, к сожалению, я этого так и не дождался. Я не хочу повторять его ошибку. Поэтому знай, отныне я буду лишь предостерегать тебя об опасности, но решение ты теперь будешь принимать сам, и сам будешь нести за него ответственность. Тебя это устроит? – я не верил своим ушам и молча таращился на него, боясь, что я ослышался. А он, увидев моё ошарашенное лицо, хитро усмехнулся: – Что-то я не слышу ответа. Так как, сын, ты согласен с этим или нет?
Дар речи резко вернулся ко мне:
- Ты шутишь! Конечно, согласен! Абсолютно и полностью, – радостно воскликнул я.
- Ну что ж, тогда пойдём, объявим о расторжении брачного договора, будь он неладен, – подытожил отец, и я не смог сдержать довольную улыбку. А потом внезапно обнял его, сам не заметив как это произошло. Я так давно этого не делал (лет с пяти уж точно!), что сейчас чувствовал себя крайне странно, но внутри меня как будто что-то успокоилось и стало целым. Не зная, как выразить свой восторг по поводу нашего примирения, я просто сказал:
- Я рад, что мы договорились, папа.
- Я тоже, сынок, – ответил он сдавленным голосом. Мы отпустили друг друга и медленно побрели назад, в столовую Шагировых, а отец вдруг печально вздохнул: – Я только об одном жалею, Адам: жаль, что я не понял всего этого раньше, лет пять назад. Тогда возможно Джамсур бы не уехал от нас.
Чувствуя глубокую связь между нашими душами, я тихо спросил: