Хрустальная Соня

— Соня, Соня! Идем скорее, там Нила бьют! — подлетела ко мне, заламывая руки и строя печальные глаза Мила, официантка из портовой забегаловки. Не удивительно, что я с ней знакома — островок, на котором я обреталась, был небольшой, как в шутке у одного сатирика: страна маленькая, все друг друга в лицо знают. Ее неприкрытый детский интерес вспыхивающий при встречах, вгонял меня в ступор, заставляя трястись и сильнее сжимать зубы. Мила была любительницей всего необычного, а я была именно таким. Я была чужой. Для всех вокруг. И внутренне даже для себя.

Тот, кого били, был бродяжкой-воришкой, не раз попадавшемся в руки оскорбленных обворованных граждан. Да что поделать — парень-то клептоман. Вот время от времени его и пинали по ребрам особо обиженные. Смысл спешить?

— А мне там что делать? Могу только последнюю помощь оказать, да заупокойную спеть, — равнодушно пожала плечами, демонстративно зевая и почесывая в ухе. Не лезь в драку — не будешь знаком с проблемами лично.

— Просто побудь со всеми нами. Чем больше недовольных, тем выше шанс спасти его, — уверенно отчеканила она, больше не споря и хватая меня за рукав кофты, утягивая по направлению к рассыпающейся верфи. Какая же еще наивная девочка. Даже странно: работая официанткой в портовом баре, она явно успела пройти хоть какую-то школу жизни. Уныло выдохнув и мысленно подсчитав оставшиеся в пачке сигаретки, все же сочла ее предложение дельным — возможно и стрельнуть у кого получится. Мне очень нужно, хоть идти и не хотелось, но до зарплаты еще неделя, а золотые нужны уже сейчас и совсем на другое.

— О, Хрустальная, и ты тут, — весело выдохнул Хеккет, сразу оказываясь непозволительно близко и, обнимая рукой за талию, притянул к себе. Меня ощутимо передернуло. Эй, тебе что, кто-то свыше разрешение выдал на то, чтобы эту тушку лапать?!

А прозвище-то прицепилось, не отдерешь. Насмотревшись когда-то там, в прошлом, того, что, набрав определенное количество воды в бокал, можно извлечь звук, в один прекрасный рабочий день я начала экспериментировать. Хеккет и его друзья, зайдя посмотреть на новенькую, то есть на меня, стали свидетелями того, как я фальшиво наигрываю Чижика-Пыжика. Прозвище в их просветленных головах возникло сразу, и стала я Хрустальной Соней. Ничего возвышенного, лишь чужой повернутый ум. Ну, заодно и фамилия у меня появилась.

— С какого благословления ты руки распускать удумал? — щипая его за кожу, выдохнула я. Чужое тепло больше нервировало, нежели реально грело. Я не в том настроении, чтобы объятиям радоваться. Тем более его.

— Сам захотел. Чего тут такого? — пожал он плечами, резко подхватывая меня и садясь на ближайшую бочку. Сказать, что я малость прифигела, не сказать ничего. — Гляди лучше: сегодня кто-то явно переборщил с нормой, — почти ласково прошептал на ухо, пока я силилась вырваться из стальной хватки. Какое самомнение, блин. И как отвратительно.

А Нилу, тем временем, и правда приходилось не сладко: загнав в угол, пара мужичков с татуировками явно хотели сделать его инвалидом.

— Откуда они? Никогда не видела, — немного повернув голову назад, спросила я.

— Эй, почему ты интересуешься кем угодно, но только не мной? — капризно проговорил парень. Удар локтем по ребрам он принял со смешком, выдыхая теплый воздух мне прямо в ухо. Я вновь дернулась. — Они моряки — недавно приплыли, скоро уплывают. Так, ничего особого.

— Хеккет! Да помоги же ты ему! — Мила, стоящая рядом, страдальчески заломила руки. — Ну что же вы все сидите?

— Он сам виноват. Не нужно было воровать, — фыркнул кто-то из ребят. Не знаю кто, мне было крайне лень запоминать их имена и клички. Так что знала через одного. Или через двух…

— Его же убьют!

— Это будет прикольно, — весело склонил голову набок Хару, тот еще проходимец и любитель залезть под юбку. Иногда и в штаны, чего не отрицал. А вот взгляд Милы, адресованный уже мне, восприняла с болью в сердце, еще не успевшем окончательно огрубеть от ненужности.

Кто-то радостно засвистел, кто-то заулюлюкал, когда, резко вырвавшись из рук и взметая подол укороченной впереди юбки, я широким шагом направилась к обидчикам. Милу, которая явно хотела не этого, мягко перехватили, утягивая обратно. У этой стаи людей был свой закон: только за своих. Истекай ты кровью у них под дверью, они лишь отволокут тебя подальше, чтобы дорожку не запачкал. Чужаку ничем не помогут. Белый-белый город с черным сердцем.

Объясняться с явно полюбившими вкус и запах крови мужичками не захотела. Просто сразу ударила что есть мочи между ног первого, молясь, чтобы мои хилые штаны не треснули. Второму прилетело кулаком в висок, благо разгоряченный финский парень не успел вовремя отреагировать на то, что у них появился еще один фронт. Тело грузно осело на землю, открывая вид на испуганного побитого паренька, свернувшегося в калачик и пытающегося закрыть голову и живот.

— Вставай, — скомандовала ему, оборачиваясь к пришедшему в себя первому и резко садясь на корточки. Какой-то он слишком шустрый для того, кому по яйцам дали. Да только не проблема и это: не зря же я в свое время столько нервов убила и пота пролила, прыгая на линолеуме тренировочного зала? А ведь все, в начале, было лишь для того, дабы был плоский животик и подтянутая задница. А что в результате? Правильно.

Другой мир.

О том, что я не дома, поняла далеко не сразу. Впрочем, вру: мне ответили зеркала. Чужое лицо, с расширенными крестами зрачков на желтом фоне, с выпирающими скулами на худом, если не тощем лице, с еще по-детски припухшими губами — все это привело в такой ступор и одновременный ужас, что дежурившему рядом врачу пришлось ввести мне успокоительное, которое неожиданно вырубило меня еще на сутки. Второе мое пробуждение было куда более быстрым. В комнате с, почему-то запомнилось, мягко-зелеными шторами никого не было. Быстро подскочив на кровати и отметив неприятную, болезненную худобу своего тела, я, пошатываясь, кое-как доковыляла до настенного зеркала, где снова увидела тоже самое — не я. Это не я.