Страница 5 из 27
Ошеломлённый произошедшим, я совершенно растерялся и, мне кажется, даже не понял, почему это я вдруг оказался на полу, да ещё в такой неудобно-унизительной позе.
Затем, меня грубо подняли и вывели за дверь. Сейчас я не поднимался по лестнице, шагая через две ступеньки, как несколько минут назад, а спускался вниз, поддерживаемый с двух сторон под руки дюжими полицейскими.
На лестничной площадке второго этажа уже не было так темно. Она освещалась двумя или тремя фонариками и падающим светом из четырёх открытых дверей квартир. На площадке толпились люди: мои соседи и полицейские.
Двое, склонившись над прислонённым мною к стене человеком, рассматривали его.
При ярком свете нескольких фонарей я явственно увидел, что вся грудь его залита чем-то тёмным, а на полу, возле него, выделялось такое же тёмное мокрое пятно. Специально, а возможно и непреднамеренно, луч одного из фонарей упал на лицо человека, и я узнал его, а узнав, вздрогнул - это был мой партнёр по бизнесу – Севка…, Всеволод Куприянов!
Ошеломлённый, я приостановился, но меня тут же грубо подтолкнули в спину и я, подчиняясь толчку, продолжил спуск.
В голове закружился хоровод мыслей: откуда, почему, за что, иии… как он оказался в моём доме на лестничной площадке, и… в таком состоянии? И вдруг, словно ударом молнии, меня пронзила страшная мысль-понимание – меня подозревают в… убийстве моего друга и партнёра!
Почему в убийстве и, как я догадался, что он убит? Не знаю - возможно, шестое чувство, а возможно и… его неподвижная поза…. Но ведь…, когда я оттаскивал его к стене… он же был живым, я же чувствовал биение его сердца - лихорадочно прокручивал я свои воспоминания, как киноплёнку, в совсем недалёкое прошлое…
Значит, они считают меня убийцей, и поэтому мои руки заломлены назад и скованы наручниками, а по бокам, как «почётный караул», придерживая меня под локотки, вышагивают дюжие полицейские…
Ноо, это не я!!! – как со стороны, услышал я свой крик, и попытался вырваться из держащих меня рук, но мой крик и моя попытка были безуспешными.
Во дворе стояли полицейская машина и карета скорой помощи. Разноцветные вспышки огней над ними, и их отражение от оконных стёкол квартир, создавали иллюзию сказочного мира - мира, из которого меня уводили и, подталкивая в спину, заталкивали в мигающую красно-синими огнями полицейскую машину…
* * *
Взбудораженный прошлым я понял, мне больше не уснуть и, приподнявшись, вновь посмотрел в отверстие. Снаружи посерело.
Нужно было готовиться продолжить дальнейший путь, да и подкрепиться перед дорогой не мешало бы, и я начал пробивать выход наружу.
Предстоял ещё долгий, долгий путь по заснеженным горам и лесам и ещё неизвестно, где и как он закончится! Но я надеялся на благополучный исход. Мной двигало неугасимое желание найти убийцу друга и наказать его, а потом… будь, что будет! Значит, такая у меня судьба!
Выход из своей норы-берлоги я пробил уже почти в темноте.
Оказывается, на моё убежище упал обвалившийся снежный карниз, что нависал с крутого берега, и этот же обвал замуровал мою отдушину снегом.
И вновь я бежал на лыжах. Меня окружала такая тишина, что мне казалось - я в вакууме, и ещё мне показалось, что воздух потеплел. Посмотрев на ночное небо, я не увидел вчерашних звёзд, надо мной нависали тяжёлые, словно глыбы, тучи. Пойдёт снег и будет буран, решил я и прибавил шаг.
Мне нужно было добраться до заимки, о которой мне рассказывал Захарыч. Это он её построил ещё пять лет назад, будучи не зэком, а свободным человеком…, как все.
Конечно, не было никакой гарантии, что она сохранилась, и я рисковал, очень рисковал, не только потерей времени и сил, но и возможностью заблудиться в зимнем лесу. Но и другого выхода в моём положении не было - мне нужно было подготовиться к дальнему, многодневному броску.
Свой путь я выбирал тщательно по физической карте в одной из книг, имеющихся в тюремной библиотеке, и расспрашивая Захарыча. Без остановки на отдых и заготовки продуктов на дорогу, я не смог бы добраться до конечной цели - Москвы.
От интенсивного движения вскоре мне стало жарко, и я расстегнул ватник с моим номером на спине.
Несмотря на потепление, лыжи исправно выполняли свою работу. Спасибо Захарычу, это он договорился насчёт лыж с местным охотником, заплатив ему изрядную сумму денег. Захарыч мог это себе позволить – он расконвоированный зэк, не то что я. У него имелось разрешение на свободное перемещение в границах посёлка, но с шести вечера и до подъёма он должен был находиться вместе со всеми, за колючей проволокой. Я ему страшно завидовал, какая-никакая, а всё-таки свобода! Конечно, условная свобода, но… всё же свобода!