Знамёна из Пепла

— Ну, да... А если нет, то зачем садиться за стол?

Капитан глянул по сторонам. Соседи за столом аппетитно облизывали пальцы. Соус стекал с подбородков, капал на шёлковые халаты. Эльдаров, как почетных гостей, посадили на помосте по его левую руку от Бабек-Мирзы. Глазки градоправителя соловело блестели.

— Так этот прелестный юноша и есть тот дерзкий воин, пытавшийся отбить наглис у толпы? — спросил он через собственного толмача.—Адха-бахбаллу! Его удача сравнима лишь с его дерзостью. Как вы его нашли?

— Просто повезло,— отмахнулся Феранор, вспомнил, как брел по пустыне в колодках и передёрнулся.— Уважаемый Бабек-Мирза, вы обещали мне кое-что рассказать…

— О Саракаше. Я помню,— мирза сощурился, будто копаясь в памяти.— С ним связано много страшных, но правдивых сказаний…

По велению мирзы, ему наполнили кубок. Он отпил вина и на несколько минут уставил взгляд в пространство. Феранор не торопил.

— В давние времена,— начал мирза, попивая из кубка,— ещё не существовало нашей священной державы, зато было множество царств: Азрабейское, Бединское, Офирское и Мааритское — самое большое и грозное. Саракаш Зулл правил самым последним. По законам мааритов, их царь был так же и главным жрецом. Слава его сияла подобно драгоценному камню. Могуч он был. Силен. Грозен. Никто не мог противостоять его армиям и вскоре почти все царства по эту сторону гор склонились к его ногам. Богатства и власти ему было не занимать, но нет. Он жаждал бессмертия и обратился к мерзкому колдовству. Самому могущественному и самому чёрному, как сердце Алала. По ступеням храмов текла кровь, а он день и ночь проводил время в церемониях, что слышавшие крики его жертв сходили с ума!

Однажды, в одном из гаданий ему предрекли пасть от руки первенца, родившегося в Куджале, когда на небе сияло созвездие Льва. И Саракаш приказал предать город огню. Его слуги учинили такую резню, что Куджала не может оправиться от неё уже не одну сотню лет!

— И это помогло? — сдержано спросил Феранор.

Пока эта легенда не казалась чем-то особенной. Ему доводилось слышать о всевозможных пророчествах, которые исполнялись именно потому, что их всеми силами пытались предотвратить.

— Наверное,— пожал плечами мирза и отпил из кубка.— Но возмездие Алуита всё равно настигло его. Всевышний проклял его за кровь и злодейства.

Бальфур внимательно и напряженно вслушивался в речь Бабека-Мирзы, особенно когда он вдруг перешёл на шёпот, будто остерегался, что Алуит может наказать и его.

— Это произошло в одну ужасную ночь, когда Саракаш совершал самый свой мерзкий ритуал, когда произносил заклятия, нашёптанные ему Алалом и демонами пустыни. Стены храма вдруг содрогнулись, потолок его треснул и с небес ударила молния, испепелив злодея на месте. По другим легендам он просто иссох от своего зла, превратившись в обтянутый кожей скелет. Кто знает, что правда?

Напуганные гневом Всевышнего люди ворвались в храм и растерзали жрецов- приспешников, ошеломлённых карой, постигшей царя. Всё, что оставалось от Саракаша, истолкли в мелкий песок и запечатали в урну, которую замуровали в одном из храмов светлых богов. Люди тогда ещё пребывали во мраке язычества, не ведая об истинном боге, ат хадди бих Алуит!

— И это всё? — уточнил Феранор.

— Почти, да,— подтвердил мирза обычным своим тоном.— Дальше правда уступает место легендам. Они гласят, что хотя тело Саракаша было истреблено, чёрная его Душа никак не успокоится и продолжает витать по ночам над пустыней, разыскивая чародеев, снедаемых тщеславием и жаждой власти. Слабыми он овладевает, сильным обещает власть и могущество, если они помогут ему вернуться.

Бабек-Мирза кашлянул и надолго приложился к кубку.

— А как,— спросил капитан,— Саракаш может быть связан с тем, что мы видели в селении?

Мирза почесал подбородок.

— Это встречается во многих рассказах о нём. Вполне может быть, оно как-то связано с его временами. Многие чудовища, обитающие в пустыне, возникли от его колдовства.

— Да, вполне может быть, — признал Феранор.

Он задумался на долгое время, вспоминая что-то подобное из эльдарских сказаний. На ум шло только несколько печальных историй о погибшей любви. В некоторых из них обезумевшие от горя перворождённые действительно пускались на преступления, чтобы спасти свою половину. Но ни одно из них не шло в сравнение с масштабами злодейств Саракаша. Вырезать целый город из-за дурацкого предсказания…

«И после такого люди ещё обижаются, когда мы зовём их варварами и дикарями!»

— Этот Саракаш,— заключил Бальфур, тоже долгое время молчавший,— просто бешенный пёс! Капитан… — он подался вбок, наклоняясь к Феранору.— А вдруг то, что мы видели и впрямь сотворил он?

— Глупости. Ты же слышал, он — мёртв, а всё остальное не более чем легенды и сказки. Уверен, Митрасир нагонит виновных и освободит пленников.

— Мои гости довольны рассказом? — спросил мирза, подзывая слугу с кувшином.— Хотите еще один? На этот раз не только о Саракаше, но и о вас, алялатах?

Бальфур перевёл и взволновано прошептал, хватая капитана за руку:

— Хеир, это должно быть интересно!

— Пусть рассказывает.

— Тогда я предложу вам прогуляться. Рассказ буду вести по дороге.

Они покинули своё место на возвышении и вошли в коридор, ведущий из зала вглубь дворца. Им вслед неслись звуки пира. Мирза посматривал на эльдаров, тускло сверкая глазками и загадочно улыбался. Его шелковый халат тихо шелестел, нагнетая интригу.

— Был у Саракаша один полководец, — заговорил он, отойдя на приличное расстояние от зала.— Умелый, жестокий и хитрый. И при том верный, и от того царём сильно любимый. Когда Саракаша не стало, он отказался признавать его смерть и поднял мятеж. Прошёл он по царству из края в край, предавая всё огню и разорению. Где были людные города теперь только руины, а плодородные земли стали пустыней. Долго война шла, пока на помощь людям не пришли алялаты из Аль-Амаля. Их вёл знаменитый воитель Ухтэль-Ока…

— Это искаженное Ухтэллин, — пояснил по ходу перевода Бальфур.— Уверен, речь идёт о герое Аурине Ухтэллине. Верно ли я говорю, уважаемый мирза? Это тот самый Аурин, служивший позднее Офиру и заслуживший от врагов прозвище Честный?

— Да, это тот самый,— подтвердил Бабек-Мирза.— Ухтэль-Ока Садакан.[3] Узнав о нём, военачальник мятежников сам бросил вызов и объявил, что ждёт его для битвы на реке Радканумах. Туда он пришёл со всей своей армией.

— Уже интересно, — оживился капитан.

— Битва была тяжела и ни одна из сторон долго не могла взять верх, ибо один военачальник — стоил другого. Наконец, видя, что войска его утомлены и истребляются без всякой пользы, вождь мятежников вызвал вождя алялатов на поединок. Один на один, на виду своих армий…

Они миновали еще несколько залов, пока не попали в большую комнату, затянутую коврами и похожую на колодец. По развешанному на стенах оружию и доспехам в углу, Феранор догадался, что они пришли в оружейную наместника.

— Долго они бились,— продолжал мирза, замедляя шаг.— И один не мог одолеть другого. Наконец, копье Ухтэль-Оки нашло грудь противника. Видя падения своего вожака, мятежники побежали. Так была одержана та победа. Власть приспешников Саракаша окончательно рухнула, а сам злой царь стал не более чем персонажем легенд.

— Замечательное решение. Избежать лишних потерь и, заодно, обезглавить всё войско врага.