Знамёна из Пепла

Они обошли открытое место по стене руин, прячась за крупными валунами и всякий раз замирая, когда кто-то из спящих разбойников громко ворочался, или начинал бормотать сквозь сон.

Коней было мало. Куда меньше чем показалось Феранору днём, но их охраняли. Один единственный часовой, на удивление — трезвый. Вначале он почти не обратил на них внимания, увидел одежду и видимо принял за своих. Но уже через мгновение вскинулся, вскочил, собираясь заорать. Меч Феранора опустился ему на тюрбан, с хрустом развалив череп до переносицы. Почуяв кровь, кони заволновались, заржали.

Оттащив тело в сторону, эльдары выбрали лошадей. Пока Феранор седлал — Бальфур резал уздечки и кожаные ремни на подпругах, чтобы разбойники не смогли сразу пуститься в погоню.

— Готово, хеир! — шёпотом доложил он.

— Да поможет нам Солнцеликий…

Два всадника вырвались из темноты, махнули прямо через костёр, подняв копытами тучу песка. Лагерь взорвался испуганным гвалтом. Разбойники, вырванные из объятий пьяного сна, вскакивали, ошеломлённо оглядывались. Рёв Багаутдина перекрыл панические вопли нескольких десятков глоток. Поддавшись наитию, Феранор резко дёрнул за повод, заставляя коня скакнуть в сторону — мимо, гудя, пронеслось брошенное копьё, ударилось о камень арки и отскочило.

Припав к лошадиным гривам, эльдары галопом уносились в пустыню. Ветер свистел в ушах, пыль шлейфом стелилась из-под копыт, а грудь разрывали ликование и восторг.

Свобода!

***

Солнце высоко висело над головой, опаляя их как гнев жестокого бога. Уставшие после ночной скачки кони понуро брели, увязая в песке по самые бабки. К полудню Феранор начал ругаться, шепча проклятия под нос. Скоро он ругался уже в полный голос и вот-вот готов был завыть от ярости и отчаяния. От ночной эйфории не осталось и следа — суровая действительность расставила всё на места.

Он полагал, что разбойники не уходят далеко от дорог и если удастся сбежать и уйти от погони, они выйдут на одну из караванных троп, присоединятся к первому же каравану и доберутся до цивилизации. Ха! Да они заблудились в первый же день! Феранор не представлял, что можно заблудиться в пустыне. Здесь не было деревьев и холмов, за какие мог зацепиться взгляд — только барханы, похожие друг на друга как близнецы. Всё чаще ему казалось, что они едут кругами.

Вскоре зрение начало проделывать над ними коварные шутки. Несколько раз они замечали вдали сверкающую серебром озёрную гладь, сворачивали с пути, понукали уставших коней, а позже обнаруживали, что гонятся за миражом.

Вскоре лошади стали всё чаще спотыкаться и жалобно храпеть. Первым пал конь Феранора — лошадь Бальфура прошла немногим дольше. В один момент она просто отказалась идти и завалилась на бок, бессильно уронив голову на раскалённый песок. Капитан помог Бальфуру выпутаться из стремян. Юноша опустился рядом с лошадью, осторожно погладил конскую шею.

Феранор удивился, не ожидал, что у кого-то могут остаться силы на сострадание. А потом вспомнил о своём — Джеслине.

«Верный товарищ. Хорошо, что ты не рядом со мной!»

Он немного постоял над ними, вынул нож. Лошадь раскрыла глаза, увидела, еле слышно заржала, будто всё понимая. Капитан задрал ей голову, провёл по горлу ножом. У лошади была тёмно-вишневая кровь.

— Хеир?

Не обращая внимания на Бальфура, Феранор жадно приник к ране. Едкий лошадиный пот щипнул язык. С усилием сделал первый глоток, чувствуя, как в горло заливается жижа, тёплая, как протухшая от жары вода, с густым привкусом железа. Кровь это та же влага, пытался убедить он себя, это Жизнь. Его вырвало. Он отвернулся, откашлялся. Прохрипел:

— Пей.

Бальфур взглянул на него со страхом и отвращением, будто ему предложили отведать собственной плоти.

— Н-нет…— он замотал головой, вскочил, отстранился.— Нет! Так нельзя! Это не честно! Низость! Я не могу… не буду!

— Дурак! Мальчишка!

— У вас нет права оскорблять меня!— глаза Бальфура полыхнули зелёным огнём.— Но если благодарность для вас равна дурости, я готов быть дураком!

Феранор не стал спорить. Сплюнул кровавый сгусток, спрятал кинжал, поднялся и зашагал вперёд. Больше они не говорили друг с другом.

Спустя несколько часов солнце стало клониться к закату, но облегчения это не приносило. Солнечные лучи выжигали мысли. Они отупело брели, тяжело переставляя ноги, словно восставшие из могил мертвецы.

В какой-то момент, Феранеор вдруг понял, что больше не видит длинной тени Бальфура, не слышит шороха его шагов. Он обернулся, увидел одинокую цепочку своих следов идущих по гребню дюны.

«Наверно свалился,— подумал он.— Лежит под склоном. Надо вернуться».

«Ничего не надо! — возмутился другой Феранор, злой и сердитый.— Забыл, что из-за этого сопляка ты попал в плен?! К тому же он всё равно умрёт, так что оставь и не продлевай его муки!»

Голоса заспорили в его голове, перебивая и перекрикивая друг друга. Феранор сжал ладонями виски. Некоторое время он, стоял на месте, раскачиваясь, будто не знал, в какую сторону идти. Наконец он медленно двинулся по своим следам, жалея каждый лишне проделанный шаг.

Бальфур лежал на боку, шагах в десяти от склона. Обрушивая ногами целые лавины песка, капитан начал спускаться, дошёл до подножия и замер, застигнутый внезапным чувством опасности. Что-то приближалось. Феранор подозревал, что именно и заранее вытащил меч.

Она не простила выходки. Надо было прирезать тогда…

В это же мгновение из-за склонов дальней дюны высыпала уйма крохотных всадников, начавших быстро приближаться и расти. Он узнал низкорослую атаманшу и не отстающую от неё ни на шаг богатырскую фигуру Багаутдина, услышал торжествующие крики.

Когда до эльдаров оставалось не более тридцати шагов, всадники раздались в стороны, окружили, встали кольцом. Феранор вытащил меч, выставил перед собой. Смерть в бою не пугала. Она виделась наилучшим исходом.

Разбойники, окружив их, нападать не спешили. Куда торопиться? Они уже никуда не сбегут. Ярость Сагмиры требовала выхода. Ей было мало просто убить. Ей требовалось оправдаться перед своими людьми, которые увидели её не грозным безжалостным вожаком, а нагой связанной женщиной.

Звенело оружие, исайриты похохатывали. Лошади храпели, роя песок копытами. Каурый конь вынес атаманшу вперёд. Она схватилась за рукоять сабли, склонилась, подобралась вся, как кошка, словно хотела прыгнуть на Феранора прямо с седла. Эльдар отметил и удивился, как заострилось и посерело её лицо. Несколько мгновений она молчала, сверля его пылающим взглядом чёрных очей. Видимо, его неподвижное лицо, и отсутствие страха смущали её.

— Ты решил нас покинуть? — сказала она, низким дрожащим голосом.— Не знаю, благодарить ли Бога, или демонов пустыни, что не дали тебе издохнуть раньше, чем ты попадёшь в мои руки.

— В твои руки? Подойди и возьми!

— Что мы с ним разговариваем, — бросил один из разбойников.— Почему просто не пристрелить его?

— Закрой рот, Азир! — рявкнул Багаутдин.

Жутким взглядом он заскользил по лицам стоящих вокруг.

— Только Ястреб решает, как умрёт этот алялат!

— Я разделаю тебя как свинью,— пообещала Сагмира, вытягивая из ножен клинок.— Ты…

И, резко вскинулась, замолчала, прислушиваясь. На лице ее мелькнула растерянность. Тут и Феранор уловил отчётливый гул множества копыт.