Знамёна из Пепла

Спустя полчаса Феранор нервно мерил шагами шатёр Лаккэнана, пересказывая услышанное. Кроме хозяина шатра там присутствовал Агаолайт.

—...Иными словами — они его бросили,—закончил капитан.

Знаменосец стянул с головы шапочку подшлемник, взъерошил пятернёй коротко остриженные волосы.

— Я не понял одно,— скрипуче произнёс он.— Что означает «сагир-ас-алялат»?

— Эльдарский колдун,— перевёл сенешаль.

— Колдун? — Феранор остановился на миг.— Он, что вздумал веселить их фокусами?! Глупый юнец! — он считал, что может называть так Бальфура хотя был всего лишь на двадцать лет его старше — сущий мизер по меркам тысячелетних эльдар. — Что же он там натворил?!

— Надо, — проскрипел Агаолайт.— Обратиться к этому… Митрасиру…

— Просить людей?! — капитан и сенешаль воскликнули одновременно.

Лаккэнан при этом коротко и как-то по-орочьи рыкнул. А Феранор недовольно добавил:

— Я и так слишком ему задолжал!

Агаолайт Аноллион долго молчал, ероша пятернёй волос, потом сказал:

— Без Митрасира никак.

***

Правитель города Бабек-Мирза принял их радушно, чему в меньшей степени благоприятствовал синий кафтан Митра и в большей его имя.

— Алутамал![1] — воскликнул он, выпячивая широкую нижнюю губу, когда ему изложили суть дела.— Клянусь именем Всевышнего, что выпущу любого преступника, даже самого закоренелого злодея, если меня просит об этом сам царевич ас’Саир! Но… да простят меня Алуит и царевич, в моей тюрьме нет и не было ни одного алялата! О! — он сцепил унизанные перстнями пальцы на круглом брюшке, предательски выпирающем из-под синего шёлкового халата.— Однако я слышал, что какой-то алялат попал в базарную драку, отбивая от народного гнева презренную наглис. Ах, да-да. Всё именно так! При сомнениях да приду я к Алуиту от Алала камнями побиваемого…

Правитель ещё что-то говорил, что Лаккэнан не захотел переводить остальным.

— Плохо дело,— шепнул он на ухо Феранору.— Парень вляпался почище тебя, если пытался защитить наглис.

— Кто такая наглис?

— Ведьма.

— Спроси, где тогда может быть Бальфур.

— Уже Митрасир спрашивает. Погоди…— Лаккэнан сосредоточенно нахмурился, вслушиваясь в быструю и цветастую речь мирзы.— О-о… э-э… Скорее всего он погиб. Жаль, но на всё воля Алуита. Мы принадлежим Алуиту и к Нему-у… это к делу не относится. Нам предлагают поискать за городом во рву куда выбрасывают трупы животных, рабов, бродяг и казнённых преступников. Это недалеко. Его слуги покажут.

Бабек-Мирза не соврал, ехать и правда пришлось недалеко. Ров был всего в километре за городом, причём учуяли его эльдары намного раньше чем смогли увидеть воочию. Ещё издали они заметили роящиеся над ямой несметные тучи мух. Они наполняли воздух низким вибрирующим гулом, закрывали обзор, норовили сесть на глаза и забиться в ноздри.

Прикрыв лицо рукавом, Феранор привстал в седле и поехал вдоль рва, разглядывая раздутые от жары трупы. Лаккэнан отстал, нервно чертя в воздухе магический знак — часть отгоняющего мух заклинания.

— Собаки, овцы… кажется, вон там, между овцой и облезлой собакой кто-то лежит… Хвала Таэ — это не Бальфур! Может, оно как трясина затянула его в глубину?

В ответ прозвучало раскатистое «У». Глянув через плечо, капитан увидел, что его спутник склонился с седла, конвульсивно задёргав плечами. Когда он обернулся, вытирая рот, его лицо стало ещё белее, хотя белее, казалось бы, быть невозможно.

— Вы же не думаете рыться здесь, хеир? Это бесполезно… один воин не должен задерживать весь караван.

— То есть бросить его тут?

— Если он жив,— сенешаль мучительно сглотнул, виной тому была страшная вонь,— Митрасир указал доставить его в Шагристан первым же караваном. Если же мёртв, то уже находится на пути в Хайлаэнэ. Пусть Солнцеликий примет его там с миром.

В лагерь возвращались в гробовом молчании. Феранор думал о Бальфуре, невольно сравнивая его и себя. Как так вышло, что он уцелел, а тот нет? Что не хватило этому бедняге: воинского умения или просто везения? А может быть просто того, что от Феранора не отказались, как отказываются сейчас от Бальфура? Ему вдруг вспомнилась Даемара. Волшебница разослала слуг во все концы города, едва узнав о его, Феранора, пропаже.

Караван готовился отправлению. Верблюды задирали головы, надменно взирая с высоты шей на суетящихся под ногами людишек. Нанятые в Шандааре погонщики ругались, тихо сидели на песке ийланы, купленные Лаккэнаном позарившимся на дешевизну. Пестрели плащи меллорафонских улан, сверкало золотое шитье на накидках сафуадов не поленившихся облачиться в доспехи.

Сдерживая гарцующего коня, подскочил Агаолайт, глянул на Феранора с молчаливым вопросом, всё понял и поджал губы. Но голос его звучал ровно и твёрдо.

— Всё готово, милорды!

— Давайте отправляться,— махнул рукой Лаккэнан.— Чем скорее мы доберёмся до Амаэля, тем быстрее вернёмся назад. А что за оборванец, там, во главе колонны?

— Проводник. Митр нашёл его в караван-сарае. Клянётся, что хорошо знает окрестности и может довести нас до Амаэля.

Капитан бросил взгляд в указанном направлении и действительно увидел рядом с Митром незнакомого человека. Надо сказать, что больше он походил именно на оборванца, одетого в то, что снял с огородного пугала, или собственноручно сшил из найденного на помойке.

Один из верблюдов заревел и смачно харкнул зелёной слюной на чем-то не понравившегося ему погонщика. Грянул весёлый смех, заглушая ругань оплёванного.

— Чувствую,— протянул Лаккэнан.— Путешествие будет весёлым. Давайте, милорды, невежливо заставлять весь караван ждать нас.

Феранор не последовал за ним. Он сидел неподвижный, бесцельно таращась перед собой. Тихо подъехавший знаменосец тронул его за наплечник.

— Парню просто не повезло.

— Да,— признал капитан после долгой напряжённой паузы.

Взгляд его обретал прежнюю живость, в движениях появилась целеустремлённость. Он вдруг развернул коня.

— Я никогда не бросал своих и бросать не собираюсь. Я не орк! Я возвращаюсь в Шандаару!

— Лаккэнану это не понравится

— Лаккэнан мной не командует.

— Но как же…

Успев отъехать на несколько шагов, Феранор обернулся.

— Я догоню вас. Найду по следам, если потребуется.

***

Капитан стоял посреди базарной площади, держа на поводу коня. Ему хотелось выть рычать, царапать ногтями стены, а лучше кого-нибудь убить. Он посетил десятки лавок, опросил, наверное, сотню горожан. Спрашивал на эльдарском и на джаншухе который понимало большинство купцов Шандаары. В лучшем случае те просто качали головами, в худшем шипели оскорбления или делали вид, будто не понимают. Пожалуй, только одно упрямство поддерживало его дух, не позволяя признать поражение.

Когда солнце перевалило за полдень Феранор окончательно потерял веру в Чудо. Он поправил подпругу, вдел ногу в стремя, собираясь запрыгнуть в седло.

— Тот кого ты ищешь бежал в Оазис Куджала.

Феранор едва не упал, услышав за спиной незнакомый надсадный голос. Он обернулся, увидел и замер, изумлённо раскрыв глаза. Перед ним, опираясь на клюку, стояло нечто по самые глаза закутанное в старые выцветшие тряпки, с обмотками на руках и ногах. Маленький медный колокольчик тихо позвякивал на изгибе клюки. Так одевались люди, поражённые смертельной и очень мерзкой болезнью, безобразящей облик. И хоть эльдары ею никогда не болели, он невольно отступил на пару шагов.