Страница 23 из 88
Глава 7
Дешевле нанять мхаза для защиты, чем защиту от мхаза.
Атраванская поговорка
Практика нанимать на службу в городскую стражу иноземцев сложилась в Атраване со дня его основания. Логика была такова, что иноземец не связан родством ни с одной из многочисленных национальных и религиозных групп, не имеет своих интересов, а следовательно, лучше будет исполнять обязанности.
Каэль Арелин
«Варварские государства Риенлисета»
Серные бани не работали. В дверях всех посетителей встречали и отправляли прочь двое орков в лакированных панцирях. Народ тихо возмущался, но открыто не перечил, видя подле них жёлто-синие плащи шахских гвардейцев — сафуадов. Любопытные собирались возле духана, возбуждённо спорили и обменивались слухами.
— Пакх-ми-джу, правоверные! Почему баня закрыта? — спрашивал худой длиннорукий мужчина, с перемазанной высохшей глиной бородой.— Неужто одна из дочерей шах-ан-шаха, решила посетить их, или старый Фаримасп по пьяни хулил нашего милостивейшего повелителя?
— Алуит ас’салам, почтенный! — отвечал другой мужчина, загорелый до черна, в пёстрых лохмотьях бродячего богослова.— Какой-то душегуб — столкни Алуит его в Бездну — посёк ас’шабаров.[1] Прямо в бане.
— О, Алуит! А много ли посёк?!
— Десятерых! — отозвалась бединка, в платке и мешковатом дашики.— От крови покраснел даже серный источник!
— Всевышний! Кто мог такое сотворить?!
— Глупцы! — самодовольно хмыкнул молодой парень в фиолетовой чалме с заткнутым за обмотки гусиным пером, говорившим, что он помощник писца.— Не знаете ничего!
— А ты знаешь?
— Знаю! Да покарает меня Алуит если вру. Это был алясбадский ассасин. Хотел пробраться к визирю, или к самому шаху. Может, узнал, что государь наш, даруй Алуит ему многие годы, любит посещать весёлые места, тайно и в простолюдинской одежде. Вот убийца и спрятался в бане, но мхазы[2]вперёд его нашли.
Рядом захрапел конь. Белый жеребец вклинился между гончаром и помощником писца, толкнув последнего крупом.Толпа зевак начала раздаваться перед всадником, разглядев золотую кайму на синих одеждах и жёлтый шёлковый плащ. Поднятая маска-забрало открывало молодое лицо с тонкими щётками усов и мужественной бородкой.
По толпе, словно ветер, шелестящий пальмовыми кронами, над собравшимися пролетел шёпоток:
— Это ас’Саир! Приехал сам Митр ас’Саир!
Митр ас’Саир остановил коня возле бань. К нему подошёл один из сафуадов, украдкой передал длинный кинжал. Всадник повертел оружие в руках, оценил остроту лезвия, попробовал прочитать руническую надпись на гарде, пристально взглянул на воина.
— Глышак знает о нём?
Сафуад едва заметно покачал головой.
— Хорошо.
Быстрым отточенным движением ас’Саир спрятал кинжал за пояс. В это время из бань вышел плечистый орк в тусклой кольчужной броне. Это был Глышак — вожак самого крупного отряда орков в Шагристане. Островерхий шлем по атраванскому обычаю обматывала ткань, чтобы металл не перегревался на солнце. Свободные концы, были обёрнуты вокруг шеи, закрывая пепельно-серое лицо до острого подбородка. Как всякий наёмник, держался орк гордо и независимо. Как всякий орк он вёл себя так, словно собирался бросить вызов. Кроме того, он едва сдерживал клокотавшую в нём ярость.
— Это альв! — объявил он сходу.— Уверен, из той мрази, что прибыла вчера.
— Почему думаешь, что это был алялат? — ровно поинтересовался ас’Саир, перековеркав самоназвание эльдаров на атраванский манер.— Ты поймал его?
Орк сверкнул глазами.
— Нет, но клянусь, что поймаю и заставлю его заплатить за кровь братьев! Я вытащу его кишки!
— Умерь пыл, Глышак. Шах платит тебе золотом не за личную месть. Твое дело охранять закон.
— О да, я охраняю закон! И хорошо помню, что за вред ас’шабару по нему полагается смерть!
— Не раньше, чем ты поставишь виновника перед кади[3],— сухо напомнил всадник.— И шаха не удовлетворит обвинение первого попавшегося алялата.
— За это не беспокойтесь, агыз,[4]— оскалил жёлтые клыки Глышак.— Я найду свидетелей. Кровь другого остроухого мне не нужна.
— Тогда поторопись с поиском.
***
Сандар ан-лорд Турандил встречал их в холле.
— Пакш-ми-Джу, благородный Митр ас’Саир! — звонко приветствовал он.— Проходите! Как видите, мы решили воссоздать кусочек нашей далёкой родины, чтоб всякий мог оценить красоту Эльвенора!
Глышак красоты не оценил. Сразу за порогом он злобно выругался на «проклятые чары остроухих» сплёвывая через слово. Семенящий следом владелец бань, громко помянул Алуита. Командир сафуадов поднял с лица маску, оторопело огляделся. Там, где полагалось быть стенам, росли вековые деревья, сплетая могучие ветви в зелёный купол. Ноги ступали по ковру из палых листьев, мха и зелёной травы. Иллюзию леса нарушали каменная лестница, ведущая на второй этаж и светящиеся шары, развешанные там-сям на ветках. Однако о деле, с которым пришёл, Митр позабыл напрочь. Напомнил, как ни странно, сам посол.
— Вы желали увидеть воинов, ходивших в город. Вот они,— он призывно взмахнул рукой.
По лестнице на поляну спустилось пятеро эльдаров. Даже в тенистом холле, их лица светились, словно отражая несуществующие солнечные лучи. Гордые и надменные, будто дети богов, к которым пришли просить милости жалкие смертные, они выстроились перед гостями.
Глышак толкнул вперёд владельца бань.
— Смотри внимательнее, вонючий бурдюк,— напутствовал он.— Укажи убийцу, или я выколю тебе глаза за укрывательство!
— Но помни, что за ложь, вырывают язык,— с безразличием напомнил Митр.
Бедин прошёлся туда-сюда, шумно дыша, усиленно потея и воняя серой. Ему можно было пожалеть — зажат меж двух огней. Не укажешь убийцу — разгневается Глышак, а укажешь, но ошибёшься — покарает грозный сафуад. Некоторое время он сосредоточенно вглядывался в лица эльдарских воинов, потом взмолился.
— Клянусь Алуитом, не признаю я его тут! Он против света стоял и тряс мной как Алал рогами. Помню только, что молод и черноволос был.
Митр задумчиво посмотрел на чужеземцев.
Все пятеро были молоды, но чёрные волосы были только у одного — высокого, со шрамом на лбу. На этом, черноволосом, взгляд задержался дольше чем на других. Что-то было не так с ним. Какая-то маленькая деталь, не привлекающая внимания, но отмеченная подсознанием…
Внезапно он понял. В глазах заплясали лукавые искорки. Покосился на Глышака.
— Вспоминай лучше! — рявкнул вожак, опуская жилистую руку толстяку на плечо. Сдавил так, что бедин взвыл, втянув короткую шею в плечи.— У него был шрам или другая примета?!
— Клянусь Алуитом, не знаю!
Командир сафуадов вздохнул.
— Мы зря теряем время.
Глышак скрипнул зубами, отпихнул бедина. Резко развернулся, взметнув полой белой накидки, он направился к выходу. Митр уходил последним. Ненадолго задержался на пороге, произнеся принятое в Атраване прощание:
— ЙазахАлу, Сандияр-ока!
***
В городе свирепствовала полуденная жара, а в посольском дворце было прохладно. Это могло показаться невероятным, но в четырёх стенах гулял настоящий ветерок.