Знамёна из Пепла

— Да пошлёт вам мира Создатель. Что привело вас в Святую Страну? — почти синхронно забубнил толмач, а так же советник Сандара, по имени не то Таласпир, не то Таланор.

Странно. Сандар вроде хвастался, что учил варварский язык, чтоб разговаривать с атраванцами напрямую. Но, может, он просто плохо его знает?

— Ты слышал, Феранор? «Святая Страна»! Это они о себе так… Ответьте, что я желаю ему милости Солнцеликого Таэ. И, что прибыли мы сюда от владычицы Алтаниэль с посланием к Саффир-Шаху.

Переводчик заговорил, извлекая из своего горла протяжные шипящие звуки. Феранор даже не пытался прислушиваться, он с интересом разглядывал атраванского воина и готов был поклясться, что тот в это время так же разглядывал его. Что ж… общность занятий рождает общий интерес!

Обмен любезностями не продлился долго. Очень скоро воины из отцепления сели на коней и двинулись по тянущейся в город дороге. Старик и воитель остались возле Сандара, как почётные провожатые. За Сандаром ехал Феранор, советники, волшебница, остальная свита и шесть десятков улан и длинная вереница возов, ведомых коротышками гвармолами. Как уже говорилось, Шагристан стоял на горе. Подъём проходил долго.

На холме, у портовых ворот, возвышался храм, построенный без единого прямого угла. Купол его венчала раскрытая ладонь. За воротами от их колонны отделились небольшой отряд с частью возов. Знакомый бродяга сидел на козлах повозки, привалившись к чему-то большому и круглому, заботливо укрытому полотном. Магверит?

Феранор выехал из колонны и придержал коня.

— Погодите. Это разве не часть подарков?

Успев отъехать на несколько шагов, Даемара развернула кобылу. Остановила её подле жеребца Феранора.

— Часть,— улыбнулась она.

— Тогда почему его забирают?

— Потому, что он не для шаха.

— А для кого?

Волшебница одарила его очередной улыбкой, смотревшейся лукаво.

— Простите, хеир, но есть секреты, которые могут знать только я и посол. Командиру охранения они ни к чему.

«Дурак,— мысленно обругал он себя.— Какого ответа ты ещё ждал?»

— Конечно.

Он отдал честь и поспешил вернуться к послу.

***

Копыта звонко цокали по брусчатке. Горожане бросали дела, сбегаясь посмотреть на нежданное диво. Сандар был вне себя от счастья. Он буквально сиял, словно бы впитывал и отражал с удвоенной силой солнечный свет. Довольно популярный трюк из магии очарования. Эльдары часто прибегали к нему, когда хотели произвести впечатление на дикарей. За колонной бежали чёрные полуголые мальчишки, радостно крича и размахивая руками.

Уже знакомые Феранору посольские советники — Таласпир и Толанор — ехали с ним бок о бок. За месяц на одном корабле, он лучше познакомился с ними и научился различать. Так плащ Таласпира скрепляла пряжка в виде трилистника, а высокий лоб Толанора перехватывал стилизованный под лозу обруч, норовивший съехать ему на глаза. Старики любили поговорить и поучить, редкий разговор с ними не превращался в длинную заунывную лекцию. Вот и сейчас, зорко поглядывая по сторонам, они подмечали в толпе какого-нибудь горожанина и начинали обсуждать его внешний вид и этническую принадлежность.

Атраван вообще был скопищем разных народов, со своими обычаями и особенностями. По одной одежде, учили советники, можно легко отличить хаммадийца от мармарида. Первый — житель пустыни. Он дик, груб, свиреп, воинственен. При общении с ними надо быть на стороже. Держать оружие под рукой и не выпускать из поля зрения коней и женщин, потому что хаммады их охотно крадут. Мармарид — житель северного побережья. Тоже воинственный, но не столь свирепый в быту. Тянется к ремёслам, мореходству и тайным знаниям, но по людской дикости обращает это всё во вред — строит быстроходные корабли, грабит эльвенорское побережье и выдумывает изощрённые чары.

Были в Атраване и чернокожие племена — бедины, бала и шенази. Путать их тоже не следовало, что очень непросто. Выглядели они очень похоже, говорили на одном языке, но сильно разнились обычаями. Так, например, бедины открыты и шумны, любят выпить и повеселиться. Женщины их ходят, оголяя грудь без стыда. Люди племени бала — недоверчивы к чужакам. Любят и уважают труд, не приемлют ложь и пустых обещаний.

Нельзя, поучали советники, путать бединов и балов с шенази. Последние — иноверцы, поэтому к ним частенько применяют словечко «муртад», что значило неверный, или неправильный. Честный бедин или бал, не смотря на всё своё добродушие, схватится за первое, что попадётся под руку, если его назовут муртадом, или шенази.

Богов, говорили советники, в Атраване с избытком. Это и божок Исайя, которого почитали шенази, и боги Алуит и Алал («Они как наши Таэ и Катмэ» — добавил Толанор, поправляя сползающий обруч) коих чтят большинство атраванских племён и некие Двенадцать Пророков, уважаемых всеми без исключения, но более всех поклонниками Алала и Алуита.

— Ещё таких называют бохмитами,— добавлял Таласпир, покачиваясь в седле.— В честь Бохмия, главного из Пророков. У него имя как у перворождённого. Амаэль.

— Амаэль, — подтвердил Толанор, вытирая платком пот с высокого лба.— Амаэль Бохмий. Но люди коверкают его и произносят как Амал или Амаль.

— Варвары... — пробурчал Феранор.

Он давно запутался в терминах и названиях, но всеми силами старался сохранить знающий вид. Без сомнения, всё, что говорили советники было важным и нужным, но внутри него гнездилось тягостное неудовлетворение.

Где-то там, за морем, разгоралась война. Возможно, эльвенорское войско уже стронулось со своих лагерей, чтобы помочь северному соседу. Его товарищи сейчас пишут письма командующему, прося перевести их с границы в полевую армию. Они будут сражаться, а он, капитан, едет в парадном строю по мирным улицам, за тысячи миль, поражая дикарей убранством доспехов и сбруи. Перед внутренним взором возник насмешливо пренебрежительный взгляд сенатора из Турл-Титла.

«Ты не знаешь настоящей войны».

Состояние всадника передалось коню. Джеслин захрапел, затряс гривой, стал задирать хвост, пытаясь покинуть строй.

Они поднимались всё выше, пока не вышли на площадь перед шахским дворцом.

***

Во внутреннем дворике дворца пахло розами и ещё чем-то незнакомым, но приятно дурманящим. От искусственного водоёма в центре шла приятная живительная прохлада. Журчал фонтан, зло и яростно ругался Сандар.

— Передайте Саффир-Шаху, что я не раб, дабы кланяться ему в пояс! Пусть перед ним ползают на брюхе морейцы ради торговых льгот! И разуваться я не буду! Где это видано, чтобы посланец великого Эльвенора ходил босиком?! Я требую уважения к себе как к послу от самой Алтаниэль! Что вы там бормочите, хеир Таласпир? Я требую, чтобы это перевели слово в слово!

— Ох, зря он их дразнит,— вздохнул Агаолайт, как мать дитя, прижимая к груди ножны с подарочным мечом.— Мы же и пикнуть не успеем, как наши головы выкинут за ворота.

Молодой улан слева, державший под уздцы посольского коня, громко сглотнул, глядя в бесстрастные маски шахских стражей.

— Вы боитесь, Агаолайт? — Феранор чуть иначе взглянул на своего знаменосца.— Вы же командир, пример для простых воинов.

— А вы разве нет?

Феранор вздохнул. Умирать не хотелось. Особенно так глупо и бесславно, но позор представлялся ему страшнее.

— Боюсь. Но если потребуется, умру с честью.