Страница 24 из 104
— Сегодня она не выглядела больной, — возразила служанка. — Да и лекарь всем сказал про открывшиеся раны.
Замявшись, мужчина понял: про отравление пускали слухи слуги, он лишь видел кровь на бинтах, да тело без сознания. Лекарь ему причины не озвучил, но отнёсся спокойно. Лорд растерялся: неужели он сам себе придумал сказку и поверил в неё? Вот глупец! Но это значит, Онёр не виновата.
— А я испугался, — Леонар счастливо улыбнулся: — Прости, ты права. Это всё моя поспешность в суждениях. Но мы вчера говорили, и я подумал… Не важно. Я ошибся. Моя Онёр никогда бы на такое не пошла. Ведь так, любимая?
— Ты прав, — она его поцеловала, украдкой пряча нож меж посуды. — Пойдем, мой лорд. Раз вы меня уже украли, так не потратить ли нам с пользой время?
Леонар было воспылал, собрался с духом, но тут же скис:
— Прости, дела.
Онёр проводила любовника огорченным взглядом и дождавшись, когда он удалится, зло щелкнула пальцами. Ничего, у неё ещё есть вечер для очередной дозы любовного напитка.
Из-за обеденной суеты виконт Манс Фаилхаит так и не озвучил желаемого, и пришлось ему ждать до ужина, когда сын вернулся с фабрики, куда отвозил важный документ о покупке фурнитуры. Ему удалось заметить расхождения в смете и конечных ценах поставщика, и вовремя переоформить договор с новыми цифрами – до того, как это стало досадной ошибкой на репутации мебельной компании Фаилхаит.
Когда все собрались за столом и откушали первых яств, виконт громко обратился к сыну:
— Леонар, думаю ты понимаешь, что дольше откладывать нельзя.
— О чем вы, отец?
— О помолвке, конечно.
Одним только взглядом сын дал родителю понять, как противна ему идея публичного позора. Ведь после уже не отвертеться. Все родственники и соседи будут знать, а бумаги окажутся у короля на подписи.
Графиня тоже дернулась и воззрилась на главу семьи в легком замешательстве. Но на неё лорд не смотрел, он отложил приборы и недовольно попросил:
— Прошу, отец, давай повременим.
— Зачем? Куда тянуть?
Взгляд недовольства сменился немой мольбой. Но старший рода не давал слабины:
— У тебя есть время насладиться свободой, сын. Пока все письма будут написаны, пока их все отправлю, пока договорюсь о дате со святым отцом – месяц пройдет.
— За этот месяц, я надеюсь, ты одумаешься!
Леонар бросил на стол салфетку и вышел из комнаты. О, как он был зол! Как хотел схватить подаренный именной меч и повергнуть врага! Не стал себе отказывать и отошел на хозяйский двор, где Пай рубил дрова. Хотел избавиться от гнетущего чувства падения в пучину из огня, где он сгорал от чувства предательства любимой. И перед сотнею людей он должен был у алтаря соврать о том, что будет уважать жену. О любви вопроса просто не стояло.
Юный лорд умело вёл дела отца, разбирался в документах, знал толк в договорах, но владение мечом, увы, так и не освоил. Махал им, словно топором: скорее себя поранит, чем по пню попадет. Попал. Меч застрял. Но свою задачу рубило выполнил – Леонару полегчало.
Было время, хотел юноша идти в военные, да мать пожалел. Кому судьба даёт двоих, троих детей – а ей, вот, одного. Углубился в экономические науки, освоил управление, с тех пор оружие в руках держал лишь на охоте. Или вот, раритетом помахать, душу успокоить.
Пошёл обратно, мимо парка с гостевым, пока пустым, домом. Лорд не сомневался, вскоре его заполнят люди, или он плохо знал отца: письма уже готовы. Прошёл правей дорожки, минуя высохший колодец: пустой внутри, а сверху потрескавшийся камень, оплетенный высохшим вьюнком, как будто путами обвязанный. Его оставили для красоты, по мнению Леонара – весьма сомнительной. Как будто призрак старика, но не в поместье, как полагается, а на задворках.
О призраке лорд подумал и увидал его впереди – белое пятно мазнуло по дороге. В упавшей темноте оно хорошо виднелось сквозь деревья: куда пошла Химемия?
В том, что это именно она, Леонар не сомневался. Только привезённая им невеста вечно носила белое и имела столь незначительный рост, даже поварята выше.
Пошел за ней, всё размышляя: а может, вправду, графиня – ведьма? А может, верно – не в себе? Тогда бы он легко избавился от неугодного обряда. Его бы не посмели обручить с нечистою душой.
Нашлась нечистая легко. Графиня Хичтон стояла меж деревьев спиной к нему и с рук кормила лань. Красивую, молодую, всю в пятнышках. И та покорно принимала листки салата и кусочки хлеба.
Ручная, решил мужчина и подошёл поближе.
Под стопой внезапно громко хрустнуло. Звук эхом разошелся от деревьев, и вздрогнули и лань и девушка. Химемия обернулась. И маски на ней не было. Леонар успел испугаться, вскочить, навоображать уродств, но не увидеть их – всё скрыл глубокий капюшон. Первой побежала лань, за ней, не уступая в скорости, девица, только подол накидки по ветру стегнул.
— Куда? — вдогонку крикнул Леонар и только после посмотрел, на что он наступил. Осколки маски из фарфора повторно хрустнули, их не смог бы уже собрать и мастер.
Прошёл вперед. Но ночь уже брала узды правления. Макушки деревьев решетили небо, с которого крысилась недоспелая луна. Света она давала недостаточно, и следы беглецов потерялись в осенней листве. Постояв ещё немного, лорд повернул обратно.
Его раздирал ком противоречий: что он видел? Мистическая картина вновь пронеслась перед глазами и, вот беда, интриговала и пугала. Хотелось спросить графиню о ночных прогулках, если та соблаговолит вернуться. В лесу завыли волки, и Леонар метнулся вновь к парковой оградке, позвал, но ответа не дождался и поспешил в поместье.