Страница 74 из 118
Глава 31
Алисия никак не могла избавиться от головной боли. Хворь преследовала чуть ли не с первого дня замужества и частенько заставляла пролежать по полдня в постели. Рассеянность, раздраженность, морщины – все это посыпалось, как из рога изобилия, отбирая и без того уходящую молодость. А ведь как раньше дивно мечталось о браке! Грезился статный и юный супруг, рядом с которым сама становишься девчонкой, и его миллионные капиталы…
Увы, жизнь подкинула скабрезного старикашку! Если бы не огромное состояние и рыцарский титул, она ни за что бы не взглянула в его сторону! И долги… К сожалению, оказалось не так просто вращаться в высших кругах и удержаться от соблазнов. Чего стоили только французские крема в золоченых тюбиках, кружевные панталоны из тончайшего шелка и пышные приемы, на которых гости истлевали от зависти… Все это осталось лишь в воспоминаниях.
Алисия вздохнула, переводя взгляд на увешанную портретами Пинчеров стену гостиной – будь все они прокляты! И муженек – прыщавый юнец с кривой улыбкой на двухметровом панно – в первую очередь! Ненависть подступила к горлу, корсет больно стиснул ребра – похоже, сегодня его затянули слишком туго. Если бы знать заранее, что супруг окажется не восхищенным красотой и добродетелью мужчиной в годах, а алчным желчным скотом! Хватая ртом воздух, Алисия вскочила с кресла, схватила со стола пузырек с нюхательной солью, поднесла к носу. Не хватало еще упасть в обморок от злости на радость местным обитателям.
В этом доме ее не любили не только хозяин, но и слуги - от дворецкого с презрительной гримасой, словно въевшейся в лицо, до мальчишки на побегушках, сновавшего по двору в одной рубахе до колен. То и дело мерещилось, что стоит отвернуться – и они тычут пальцами в спину и весело переглядываются. Алисия знала, как заставить уважать себя - деньги. Каждый горбатившийся с утра до ночи в стенах особняка Пинчеров был выкупным и копил на свободу. Невесть как закатившаяся и случайно найденная в щели между половицами монетка, кусок плохо лежавшей ткани, за которую на рынке можно получить пару центов, кухонная утварь и даже оставшаяся от господского ужина еда – все подмечалось предприимчивой обслугой. Они, как крысы, шарили по углам, крали всё, что плохо лежало, а деньги с продажи прятали под соломенными матрацами или таскали за пазухой. Хватило и пары месяцев, чтобы понять – случись что-то с хозяевами, никто из выкупных и пальцем не пошевелит, скорее наоборот – добавит в затылок лопатой или ломом.
Только пресловутый Джозеф был предан Лори, но тоже до той поры, пока получал деньги из его рук. Оставалось непонятным – за что. Не за те ли потайные комнаты из левого флигеля, куда муж никого не пускал, кроме дворецкого? Алисия пыталась выпытать, что там, но от невинных намеков Лори взбесился так, словно за железными дверьми покоились груды трупов или несметные сокровища…
Да, всю эту гнилостную массу служак можно было купить, но где взять денег? После позорной брачной ночи муженек утратил всякое уважение. Кто бы мог подумать, что в его возрасте он еще способен требовать этого злополучного долга? А предъявленные Шелди-Стоуном долговые расписки окончательно лишили супруга такта. Кажется, он причислил ее к той же обслуге – позволял хамить, отобрал драгоценности, излишки нарядов и парфюма, якобы – окупить затраты, запретил выходить в свет, кроме благотворительных балов. А как он распылялся яростью, стоило Алисии сказать хоть слово поперек! Надо ли удивляться, что головная боль стала ее постоянным спутником?
Потирая виски, она прошла к окну, уставилась в серое небо. Улицы пусты, даже в костёл не выйдешь – кэбы останавливали сразу же за поворотом полицейские патрули и отправляли домой. Оставалось загадкой, как и зачем в такой обстановке супругу удавалось выскользнуть из особняка. Но это даже радовало – перекошенное лицо Пинчера окончательно портило настроение, превращало жизнь в прозябание. А в его отсутствие она хоть ненадолго становилась хозяйкой сотен комнат, могла играть на фортепиано в большой гостиной или пить кофе под бормотанье Оливера – помощника дворецкого. Джозеф, как выражался сам Лори, «скоро придет в негодность», вот и сновал по дому, протирая штаны вместо пыли, сменщик - юркий рыжий парень с разноцветными глазами.
Стоило вспомнить – как на пороге появился Оливер - весь ссутулившийся, словно скомканный лист, с глупой растянутой улыбкой на лице.
- Госпожа, - часто заморгав, произнес он. – К вам гость.
- Кто же? – Алисия нахмурилась. Кому в голову взбрело ходить по гостям в такое время?
- Я не спрашивал, госпожа, но…
- Что-о?! – Негодование застряло у Алисии в горле, не давая продолжить или вдохнуть. Она снова поднесла к носу соль, закатила глаза, внутренне убеждая себя успокоиться. – Ты пустил человека и даже не спросил его имени и намерений?
- Не совсем так, - покрываясь красными пятнами, ответил Оливер. – Этот человек… Он сказал, вы не будете против визита, а его дело не терпит отлагательств.
«Ты в своем уме?!» - закрутилось на языке, но выплеснуть волну гнева руганью не получилось – следом за Оливером, бесцеремонно отодвинув его в сторону, вошел незнакомец. Бледный, даже с некоторой серостью в лице, высокий и статный, хотя при каждом шаге он клонился набок, словно хромал. Правильные черты благородного англичанина, уверенный и открытый взгляд, но в то же время сквозило в нем что-то отталкивающее. Алисия еще не поняла, что в визитере заставило ее подскочить с кресла и вытянуться струной, но внутреннее «я» уже шептало, что с этим человеком не стоит иметь дел. Никаких и никогда. Оно никогда не подводило. И, протягивая руку для поцелуя, Алисия мысленно подыскивала, как поскорее и вежливее избавиться от гостя.