Страница 42 из 72
Граф Соколовский, один из самых блестящих дипломатов континента, стоял перед гоблином и чувствовал себя удивительно глупо в своей шёлковой рубашке и дорогом костюме. Судя по тому, что капитан Орт доставил его пред тёмно-пурпрурные очи Лайты Тандер, Ястреб даже среди вампиров числился птицей высокого полёта. А кем считал его гоблин? Комнатной зверюшкой своей госпожи?
Для Борга, десятилетиями не покидавшего Грозовой Пик, он оставался всего лишь короткоживущим. Дикое животное, которое хозяйка по непонятной прихоти притащила в дом, вместо того, чтобы употребить на месте. Для неё этот экзотический экземпляр – вечернее развлечение. А ему, гоблину, следи за ним целый день – чтоб в углу не нагадил, не изломал чего и сам не поранился. Из поварят, что ли, приставить к нему кого-нибудь? Не якшаться же самому с хозяйской игрушкой. У камердинера куда более важных забот полон рот.
Потянулись дни, похожие один на другой. Ястреба не стесняли в передвижениях – в строго означенных пределах. Он свободно бродил по библиотеке, огромной, многоязыкой, богатой – как и полагается библиотеке вампирского замка. Седой гоблин в очках гномьей работы на беглом ляшском осведомился, не посоветовать ли гостю что-нибудь особенное. Ястреб, истосковавшийся по живому общению, охотно использовал представившуюся возможность. Он попросил что-нибудь из истории клана Вампиров.
Седой гоблин коротко усмехнулся, снял очки, дохнул сначала на одно стекло, потом на другое, неторопливо протёр полой богато расшитого халата, снова водрузил очки на нос, и только после этого вопросил:
– Вам с точки зрения вампиров? Фейри? Или, может быть, людей?
– Гоблинов, – Ястреб опустился в кресло, с интересом разглядывая старика. Первого старика из долгоживущих, кого ему доводилось видеть.
Тонкие серые губы растянулись в улыбке, чем-то неуловимо напоминающей улыбку сногсшибательной леди-вампир.
– Гоблины не пишут книг, мой дорогой. – Библиотекарь словил недоверчивый взгляд человека на своих перепачканных чернилами пальцах – и снова усмехнулся.
– Да, я когда-то пытался… записать гоблинскую речь рунами благословенной. Тогда мне казалось, что выходит неплохо. Но позже… позже я всё уничтожил. Понял, что не имею на это права.
– Но почему? – Ястреба никогда особенно не интересовали проблемы расовых меньшинств долгоживущих. Более того, он весьма смутно подозревал об их существовании, и теперь находил открывающиеся возможности восхитительными. О, если бы условно бессмертных опять стравить между собой… получится новая мировая война, – сам себе возразил Соколовский. «Ну и что? – вкрадчиво прошептал внутренний голос. – Крупная рыбка ловится в мутной воде. Что если новая ссора долгоживущих пойдёт на пользу маленькому, но гордому королевству Ляш?» – Почему не имеете права? Чем гоблины хуже троллей или тех же вампиров?
– Гоблины рассказывают истории, – библиотекарь поманил к себе второе кресло, и оно степенно приблизилось, ковыляя на коротких ножках. – Истории становятся сказками через пару поколений. Эти сказки ничем не хуже других, тех, что вы зовёте хрониками и летописями, но вряд ли человек многое в них поймёт. А я слишком долго прожил на Грозовом Пике. Это место… меняет.
– Что меняет? – фраза показалась Соколовскому грамматически незаконченной. Возможно, гоблин не настолько уж хорошо говорит на ляшском.
– Меня. Борга. Дракона. Лайту Тандер. Всех, кто оказывается поблизости и задерживается надолго. Грозовой Пик – остриё, протыкающее мироздание насквозь. Моргнуть не успеешь, как оказываешься с другой стороны. До изнанки тут один глубокий вдох.
Речи библиотекаря казались Соколовскому туманными. Не то гоблин темнил, не то привык выражаться метафорически, не то просто выжил из ума на старости лет. Нахмурив брови, Ястреб пытался проникнуть в смысл сказанного:
– Изнанка? Вы говорите о Сумеречном Пределе? О выходе в антитентуру? Но разве тончайшее место попадает не на Благословенные Острова? Именно поэтому во владения Вампиров отправился Мортимер Белоголовый и возвёл там свою башню.
– Сумеречный предел – это не только Мир Мёртвых, – морщинистые веки опустились, старый гоблин стал отчего-то походить на серую ящерицу. – У него есть и другая сторона. Та, что ближе огню и Солнцу. И что-то мне подсказывает, вам, молодой человек, именно туда. Молодости… всегда ближе восход и тепло любви, чем закат и холод смерти.
Библиотекарь медленно открыл глаза, и мягкий свет читального зала отразился в них, сделав янтарно-золотыми.
– Давно вы здесь? – спросил человек. Отчасти, просто, чтобы что-нибудь сказать. Седой гоблин ростом был в лучшем случае по грудь графу, но Константин Соколовский вдруг пронзительно ощутил себя маленьким мальчиком, случайно забредшим в кабинет взрослого.
– Я помню, как строили этот замок, – сказал библиотекарь. – Видел, как вместе с драконами работают тролли, гномы, кобольды, лепреконы и люди. Все, кроме светлых фейри и вампиров. Хозяин не позвал их тогда.
– Недостойная высших рас работа?
– Да нет, – сухо рассмеялся гоблин. – Просто он и тех, и других на дух не переносил. Но со временем кое-что изменилось.
– То есть как? – Ястреб не совсем понимал, о каком хозяине речь. Насколько ему было известно, вся недвижимость, кроме родовых земель лордов-вампиров официально принадлежала главе клана. Как-то это было связано со структурой магической преемственности и иерархических взаимоотношений. Князь мог поощрять подданных домами, землями и даже замками, но мог их в любой момент и отобрать. Каждый агент внешней разведки как детскую молитву «Солнца свет» знает простую истину: родовые земли трёх ветвей Эрминидов – Тандер, Элизобарра и Отрон, расположены на трёх Благословенных островах. Лайте принадлежит замок на самом северном из них. Как же она получила во владение Грозовой Пик? Судя по рассказу гоблина, построил его не Эйзенхиэль. – Леди Тандер замужем?