Страница 88 из 113
Картинка сменилась, появился звук.
«Мериан стояла к девушке спиной, гремела тонкая ложка о керамические бортики глубокой миски. Женщина поздравляла Омициду Хисы с победой. А потом Даяна начала задавать вопросы и Лонаф почувствовал волну эмоций, захвативших чародейку. В воспоминаниях Лисицы она сказала, что боится и не может об этом говорить. Но на самом деле в это мгновение она до безумия ненавидела девушку и желала ей самой страшной смерти.»
Но вспышка прошла так же быстро, как и наступила. Сонное зелье было готово и на этом оборвалось воспоминание.
«– Я не пущу тебя на арену! – кричала Мериан де Асавара, размахивая пустой колбой. – Ты еще слишком слаба для этого!
Но, стоящая напротив нее Даяна, казалось, не слышит слов. Она не слышала ничего, кроме того, что сказала ей ее богиня. И сейчас она готова была убивать.
Чародейка злилась. Это было видно по дергающейся правой брови, по том, как разлетелась колба, брошенная в стену. Но Лисица даже не вздрогнула. А потом повторила фразу, которая довела Мериан до такого состояния:
– Я хочу выйти на арену.»
Лонафа выкинуло из этого воспоминания, перед глазами замелькали картинки. На первой Даяна возвращалась с арены, ее шатало, но она была победителем. На второй – чародейка явилась через несколько часов, надеясь на то, что Омицида Хисы сдохла от яда. Но Лисица была жива, и ей пришлось залечивать раны.
Раз за разом она приходила в эту камеру для того, чтобы спасти жизнь какой-то мелкой рабыньке. И уже ненавидела ее за эту живучесть.
На третьей – было видно, как Мериан вышла из камеры, а на ее лице застыла маска презрения и брезгливости.
Лонаф даже вздохнуть не успел, когда следующее воспоминание Даяны настигло его.
«Длинный темный коридор. Не видно ничего, кроме сияющего магического портала и трех фигур, стоящих перед ним. Какой-то мужчина спрашивает не расплющит ли его портал, ему отвечает высокая женщина в белых одеждах. Но лорд Авэирн не слышит ее слов.
Все потому, что Лисица смотрит назад. Туда, где свете факела стоит мужчина. Одежда на нем поношена, лицо покрывают зарубцевавшиеся шрамы, а на плече горизонтальная восьмерка в ромбе. И смотрит он так, словно прощается, словно желает удачи. Он не один. Почти все рабы подошли к решёткам, смотрят на Омициду Хисы. И нет в их взглядах злости или ненависти. Лишь страх и надежда.»
Лонаф почувствовал, как его вытягивают из этого воспоминания, словно он тонет в холодной воде или горячем зыбучем песке. А потом отталкивают от себя, будто прокаженного.
«Перед глазами стоит небольшая светлая комната. У длинного дивана стоит женщина в белых одеждах, а напротив нее обнаженная Даяна с грязной повязкой на левом плече.
Мериан де Асавара кричит, размахивает руками. Сейчас она ненавидит рабыню. А в следующее мгновение с ее ладони срывается заклинание, которое откидывает девушку к стене.»
Лорд Авэирн видит мир не глазами Лисицы, потому чувствует ту бурю эмоций, которые захватывают обеих женщин.
Этой бурей его и выкидывает в реальный мир.
Даяна сидит рядом, закусив верхнюю губу, и смотрит на него. Лонаф набрал в грудь воздух, стараясь не замечать того беспокойства, которое отражается в светло-зеленых глазах его спутницы.
– Я получил воспоминания, – откинув челку с глаза, наконец выдавил из себя мужчина. – Теперь мне нужно еще немного времени, чтобы отыскать Мериан де Асавара.
– Мне остаться?
– Да, – кивнул Лонаф, – мне все еще нужна твоя помощь. Воспоминаний недостаточно, мне нужно чтобы ты стала проводником между мной и ею. Просто думай о чародейке, и я смогу выполнить твое желание.
Она ничего не ответила, прикрыла глаза.
Рядом с ними трещал ветками костер, раздувал пламя ветер, а где-то невдалеке Анобиан возносил свою первую жертву Амартасу.
Лорд Авэирн сжимал в левой руке артефакт, а правую положил на плечо Лисице. Он что-то прошептал, перед тем, как картина всплыла перед взглядом у обоих.
Серое. Абсолютно все серое. Дома, разрушенные до основания, деревья, покорёженные огненной бурей и даже земля с небом обесцвечены. Не слышно птиц, животных или людей. Тишина нарушается протяжным воем. Но это не собака и даже не волк. К вою примешиваются похожие звуки, и наблюдатели знают, кто их издает. Так воют джанарды. В серое небо взлетает одинокая птица, громко и коротко вскрикивает. У нее острые цепкие когти, толстый клюв. Хищная.
А потом ветер поднимает пыль с дороги, бросает ею в сторону незваных гостей, которых никто видеть не может. Будто прогоняет, не хочет, чтобы тут кто-то находился.
И связь обрывается.
Лонаф тяжело дышал, уже давно отпустил плечо девушки и пытался восстановить дыхание. Даяна чувствовала, как пульсирует рука и как гулко бьется сердце о ребра.