Черная Роза

- А ты хоть одного вора в законе видел? – спросила Роза после обеда.

- Конечно! Мне всё это наш  вор в законе и рассказывал.

 - Он был злой?

- Нет, в общем-то. Он был справедливый ко всем своим подопечным, они его уважали и слушались. Но он мог и заставить послушаться. Ещё как! Мир там, в тюрьме жуткий, конечно, но ко мне этот Борис относился по-божески, он понимал, что я там случайно оказался. Иногда даже защищал от всяких беспредельщиков, потому что видел, что я ничего в их иерархии и отношениях не понимаю. Поэтому по всему и взялся объяснять мне, что к чему.

Так вот никакой подчинённости Советской власти у бандитствующего элемента под руководством воров в законе не было вплоть до войны. Оказывается, это было государство в государстве, а я до той поры, как попал в тюрьму, даже слыхом ни о чём таком не слыхивал. Наоборот, не раз нам говорили, что Советы считали воров и бандитов социально близкими. А оказывается, там была война не на жизнь, а на смерть. Стояли насмерть, не сдавались, не колебались. Была там и своя гордость, и неподкупность, терпели и голод, и холод, сидели в одиночках,  в карцерах, но не отступали от своих законов, не нарушали их.

Когда я всё это узнал, то подумал: как это по-русски! В большом, в главном, в жизнеопределяющем  уступать, а в малом – стоять насмерть, не жалея себя. Если есть общее дело, общая правда, пусть даже у небольшого коллектива, то необходимо приносить этой правде себя в жертву, не особо задумываясь, так ли уж эта правда – правда,  и кому эта борьба и эта жертва  принесёт пользу?

В 41-м началась война. Она  разделила воров в законе на тех, кто считал, что враг у них с Советской властью общий, что его надо с нашей земли прогнать, а значит, надо нарушать воровской закон, брать в руки огнестрельное оружие и идти на войну, а за собой вести и своих подопечных.

 Но традиционалисты были против нарушения закона о чистых от крови руках воров в законе, они не считали нужным помогать Советам в борьбе с врагом, планируя самостоятельно бороться и с теми, и с другими, в зависимости от того, кто победит в результате войны.  Собралась воровская сходка, на ней решили считать ссучившимися, то есть отступниками тех, кто согласился воевать с немцами и взять в руки оружие.

Сразу после войны произошла сучья война в местах заключения, вследствие которой  элита воровского мира разделилась на ссучившихся и традиционалистов. Отступники уже не могли вернуться в существовавшую до того особую касту воров в законе, у них даже  форма приёма в элиту изменилась: они стали целовать нож у ссученного вора в законе, становясь при этом тоже ссучившимся.

Традиционалисты не опускались до рэкета, у них это считалось позорным дармоедством, паразитированием на других нарушителях государственных законов, вместо того, чтобы отшлифовывать своё воровское мастерство и работать самому.

 Но у ссучившихся воров не было таких ограничений и принципов, поэтому уже в начале пятидесятых  прошлого века воры, вернувшиеся с войны, начали заниматься рэкетом. Они облагали  данью сначала продавцов наркотиков и гостиничных проституток, а в дальнейшем и подпольные цеха, которых стало особенно много в Грузии и в Армении.

Так постепенно трансформировался уголовный мир при социализме. Именно эта беспринципная когорта бандитов и воров стала союзником либерального перестроечного режима.

В девяностые годы произошла смычка профессионального уголовного мира и тех членов партийных структур, которые больше не хотели стеснять себя партийными рамками не принадлежащего им имущества, которые были к этому времени подкуплены ворами и бандитами и не знали, куда вкладывать эти деньги, ведь им не позволяла партийная дисциплина иметь дворцы и яхты, как теперь.

Поэтому Ельцинские крупные чиновники и младореформаторы действовали, как бандиты, проводя приватизацию всего, что было создано страной, и настоящие бандиты участвовали в жизни страны, наравне с ними.

Пошедшими во власть и вовлечёнными в ограбление страны оказались именно те, отделившиеся от традиционной части уголовного мира бандиты, та самая новая уголовная элита, которая сформировалась уже после войны. Они вовлекали в свою среду новых и новых последователей, новых отморозков. Грабили, убивали, похищали детей, пытали и наживались на бутлегерстве, торговле детьми и другом живом товаре.

А из-за границы хлынула на наши просторы наркота и соблазн проституции. И как не могут молодые женщины понять, что проституция – это наиболее низкооплачиваемая, но, безусловно, самая опасная профессия?! У проституток жизнь укорачивается настолько, что и оглянуться не успеешь, как окажешься в могиле или в канаве.

Но куда там! Всё те же бандиты, хоть и американские неустанно занимаются выпуском кинофильмов, вбивающим в головы нашей молодёжи престижность бандитизма, убийств и проституции. и показывают всё это центральных каналах. Тут уж подключились и наши кинодеятели, а оплачивают всё это безобразие всё те же бандиты.