Страница 45 из 63
Я, наоборот, старалась в эти дни одеваться как можно приличнее, но даже в самом простом трикотажном платье до пят умудрялась, по мнению Маринки, выглядеть «супер секси». Переживания и плохой сон по-прежнему никак не отражались на моей внешности, и я, в свою очередь, могла бы посоревноваться с Гордином по количеству навязчивой свиты. Моя «бледно-воздушная краса» поневоле вызывала у парней рыцарские чувства, так что хоть от грубых и прямолинейных предложений «пойдём ко мне» я была избавлена. Но и в защите-опеке также не нуждалась и продолжала буквально прятаться от настойчивых кавалеров. Всё чаще после лекций оборачивалась птицей в каком-нибудь укромном уголке, только чтобы отвертеться от «проводить» и «подвезти». Особенно в последнее время активизировался Влад – сынок «какого-там» папаши, красавчик и ловелас. Меня от него и до этого тошнило, а сейчас – и подавно. Влад дошёл даже до того, что в один из выходных припёрся ко мне домой и явно старался понравиться родителям! После его ухода папочка долго ходил задумчивый, недоумевая, почему его так напряг этот в общем-то «милый мальчик». И почему наша киса вдруг решила нагадить ему в ботинок... Я не стала объяснять.
В понедельник меня отловил Шурик, утащил в уголок и стал пламенно расписывать, какой гад этот Сырейщиков (как будто я не знаю...), а папаша у него и того хуже – настоящий бандит! Я сказала, что и не думала с ним встречаться, и тут же получила встречное предложение. Собиралась вежливо послать, как всегда, но вдруг увидела Гордина с ректорской секретаршей. Её взяли на эту должность явно за красивые глаза (и не только глаза), но она, наплевав на благодетелей, буквально вешалась на шею моему Гору. Ну, не моему теперь... Так не средь бела дня, стерва! А он не делал никаких попыток её оттолкнуть...
Я так разозлилась, что повернулась к Шурику и потребовала немедленно себя поцеловать. Он обалдел и тут же послушался, пока не передумала. Но едва дотронулся до моих губ, как неожиданно охнул и схватился за... хм... причинное место.
- Ты чего?
- Да... это... как током ударило! Больно...
- Ты что, к розетке прислонился?
- Да какая тут розетка, блин... Э, погоди, не уходи! Твоё обещание ещё в силе?
- Не знаю. Вдруг тебя опять током дёрнет.
- Не дёрнет.
- Ну, давай.
Шурик, на этот раз несколько нервно, наклонился к моему лицу... И прежний сценарий повторился. Он задёргался, охая и ругаясь, а я поскорее смылась, тайком хихикая в кулачок. Ну и придурок этот Шурик! В штанах у него, что ли, эта розетка!
В туалете я, как назло, увидела Риточку, эту секретаршу, чтоб ей пусто было. Девушка находилась в лёгком неадеквате и судорожно пыталась привести в порядок причёску – слава богу, не растрёпанную, а напоминавшую тот самый «взрыв на макаронной фабрике». Всегда тщательно налаченная, её чёрная шевелюра сейчас торчала во все стороны острыми сосульками, а чёлка колом вздыбилась вверх, как будто бедная девушка только что увидела привидение.
- Ой, что это с вами? – с фальшивым сочувствием осведомилась я.
- Не знаю! – Риточка едва не плакала. – Всё было нормально, шла по коридору, никого не трогала... Девушка, вы мне не поможете, у вас есть расчёска?
- К сожалению, нет. Вы попробуйте водой, у меня сейчас лекция начнётся...
Я вышла, мстительно посмеиваясь. «Никого не трогала...» Только чужого мужа, хищница! Не знаю, что вдруг случилось, но так ей и надо!
Последняя пара была у Гора. Я отметила, что Кристина явно подготовилась к решительному штурму: оделась так вызывающе, что даже у наших тёртых мальчиков глаза полезли на лоб. После окончания лекции она подошла к преподавателю с какими-то вопросами, явно намереваясь задержать его, пока все не выйдут. Девчонки, видимо, тянули жребий, или Кристинка их вконец застращала – но все они дисциплинированно покинули зону будущего соблазнения. Я не смогла побороть болезненного любопытства и ускакала в уголок, обернулась и тихонько пристроилась на широком подоконнике. Аудиторию с улицы было прекрасно видно. Вот девушка, продолжая что-то говорить, придвинулась к жертве поближе, подставив под его взгляд глубоченное декольте, вот поощрительно улыбнулась, «случайно» коснулась бедром... Я огорчённо заёрзала, видя, что Гордин и не думает спасаться бегством. Ну, мазохистка, так и будешь на них любоваться?!
Кристина между тем привстала на цыпочки и цапнула его за шею. Гордин наклонился... И тут случилось неожиданное – Кристина взвизгнула и отпрянула, едва удержавшись на своих каблуках. Я так и не успела понять, что случилось, и почему её волосы, подобно секретарским, вдруг взметнулись в разные стороны, да так там и застыли. Девица подхватила сумку и стремительно ретировалась. А Гордин... Он неторопливо обернулся и посмотрел через стекло прямо на меня. Я попятилась и чуть не кувыркнулась с подоконника, а он продолжал смотреть... и смеяться.
...Мне опять снится всё тот же сон. Одинокая птица над безмолвным зимним лесом; слепящее холодное солнце – и на его фоне мечется, бьётся зловещий чёрный силуэт, и зовёт, зовёт меня хриплым вороньим голосом. Я вскидываю руки, страстно желая оказаться рядом – я ведь тоже умею превращаться в птицу. Умею... но только не сейчас. Я в отчаяньи наблюдаю, как встрёпанные ветром крылья несут мою птицу прочь от меня... А потом белёсое небо вспарывают две короткие яркие вспышки, ворона резко подбрасывает в воздухе... И он, кружась, начинает падать. Всё быстрее, быстрее... Мне не успеть, поздно!! Мёртвую тишину прорезает чей-то оглушительный крик... Мой крик. От него я и просыпаюсь.