На пороге зимы

Ягнят и овцу увели, двух оставшихся потащили к кухне. Элеонора медленно пошла по двору. На воздухе её мутило меньше, чем в покоях.

Новый подъёмник с бодрым лязгом подавал в замок ведро за ведром. Элеонора распоряжалась в Эслинге одна — Оллард уехал пару дней назад осмотреть окрестности, и она скучала по его колючим шуткам, показной холодности и редким откровениям, неожиданным, как реки с горных снежников. Скучала и по грубоватой преданности Ардерика, и старательно гнала ревность — едва ли воин хранил ей верность в походе, и это тоже было хорошо, правильно. Пожалуй, только возвращения Тенрика Элеонора не желала. Что за незадача, что настоящим хозяином замка был именно он!

***

— Дома уже миндаль цветёт, поди… — ворчал Такко, оглядывая осевший, побуревший снег, что доходил лошадям почти до брюха.

— Соскучился? — бросил Оллард.

Такко прикусил язык. Вроде давно уже привык звать домом то место, где жил, а вот гляди-ка — вырвалось. Быть может, потому, что Эслинге, да и весь Север, слишком остро ощущался как временный приют. Особенно сейчас — промозглый, ветреный, поблёкший. Даже в седле было особенно тряско и неуютно: лошади брели по снегу, высоко поднимая ноги, и всадников противно подбрасывало.

— Здесь целую деревню можно потерять, не то что дорогу…

— Мы не дорогу ищем.

— Как? А что?

Оллард не ответил. Такко приподнялся в стременах, чтобы взглянуть на проводника, пробивавшего путь. Они взяли из замка совсем небольшой отряд, человек десять. Маловато, чтобы разведать тропу в Бор-Линге, на которой могли попасться камнееды в поисках, чем поживиться голодной весной. А теперь оказалось, дело было и не в тропе.

— Добрались! — проводник натянул поводья и обернулся. — Вот она, Гиблая. Глядите, господа, сколько пожелаете.

Внизу лежала долина, напоминающая перевёрнутый кубок: круглая, с широким входом с южной стороны и венцом разбегающихся тропок. Сражаться здесь… да уж, ясно, отчего так назвали. Здесь и сотню, и тысячу можно положить, лишь бы стрел хватило! Ростовые щиты никто так далеко не потащит, и даже строиться «черепахой» бестолку — высматривай сверху бреши в стене щитов да стреляй. Внизу даже не успеют толком увидеть, откуда летят стрелы.

— Гиблой зовут потому, что часто здесь пропадают люди и скотина, — болтал проводник. — Не помрёшь, так увечным останешься. Места здесь щедрые — хошь грибы бери, хошь ягоды, да и охотник пустым не уйдёт. Пусть куропатку или лисицу, а принесёт домой. Только камень здешний больно коварен. С виду крепок, а ступишь — песком обернётся…

— Поэтому засады и не ждали, — договорил за него Оллард. — Сотник Рамфорт был не дурак. Иначе старик Таллард не доверил бы ему любимую дочь.

Такко уцепился за последние слова и отчего-то ярко вспомнил Агнет. Как же жаль, что она не увидела весну! Хрупкий утренний лёд, первые талые ручьи, теплеющий воздух как-то удивительно подходили к её нездешней красоте. Интересно, в этих краях растёт шиповник?.. Должно быть, нет, а то в лесу были бы ягоды.

— Три года назад здесь, в долине, погибла охрана баронессы, — Оллард наконец удостоил Такко объяснениями. — Сотня отборных воинов попались в ловушку, будто зелёные юнцы. Теперь понятно, почему.

— Господин Шейн здесь с детства всё облазал, — снова вступил проводник. — Знал, где твёрдо, а где гниль.

— И ни разу не срывался?

— Да где там! Как снег сходил, старая госпожа клала в холле снадобья и чистое тряпьё, чтобы, значит, не бегать всякий раз, как придётся его лечить. Другой бы давно разбился, а этого горы пускали, значит…

Такко мысленно усмехнулся: дома о нём говорили то же самое. Вот ещё выдумали — горы пускают! Смотри, куда ступаешь, и дело с концом.

Оллард снова повернулся к проводнику:

— Почему же сотника Рамфорта не предупредили, чтобы не совался в гиблые края?

— Так разве ж им скажешь! — обиделся проводник. — Разве ж они спросили? Поехали, никому не сказав, да и раньше держались особняком…

— Я хочу осмотреть это место. Есть надёжная тропа?

Проводник закивал.

Они обогнули долину, то увязая в снегу, то выбираясь на голый камень. Проводник не умолкал, описывая гибель отряда с такими подробностями, что, казалось, ещё чуть-чуть — и выяснится, что в битве затесались тролли и горные эльфы. Впрочем, понять, что случилось, было несложно. Старшие Эслинги уезжали в Бор-Линге так, чтобы не возвращаться, и нагрузили телеги всем, что не желали оставлять молодому барону. Старый барон ехал впереди с семьёй и горсткой слуг, за ними растянулись обозы. Шейн с небольшим отрядом прикрывал сзади. Южане укрылись в широком провале у самого выхода и напали на арьергард. Однако Шейн не то предвидел засаду, не то вовремя заметил преследователей. Выставил своих людей наверху и заманил южан прямо под стрелы.

Такко смотрел на заснеженные склоны и думал, что непременно вернётся сюда летом. Наверняка местные побоялись как следует обшарить эти места, и среди камней полно хороших наконечников для стрел. А может, повезёт найти целый меч! Или хотя бы нож. Краем глаза Такко уловил лёгкое движение на склоне, но головы не повернул. Глядя прямо, ничего не увидишь. Быть может, всего лишь осел снег или пробежал юркий горностай, но Такко верилось, что то скользят по невидимым тропам призраки непогребённых воинов. Часто бывает, что тела оказываются там, куда живому не добраться, вот и выходит так, что достойные люди годами ждут погребения. Да, если хорошо поискать, пожалуй, отыщешь здесь не одно лишь оружие…

— Почему мы приехали сюда именно сейчас? — спросил Такко, пока они неторопливо возвращались по собственным следам. Проводник ушёл вперёд, а Оллард то ли задумался, то ли намеренно придерживал лошадь. — Всё же под снегом.

— Я увидел достаточно. Баронесса не лгала, Рамфорт действительно попал в ловушку, и к обвинениям, что Империя предъявит Шейну Эслингу, добавится ещё и разбойное нападение. Я сам хочу осмотреть эти места, когда сойдёт снег, но будет поздно.

— Почему?

— Гонец с отчётом для Его величества отправится в путь, едва тракт станет проезжим.

Значит, Оллард не доверял баронессе и решил проверить её слова, прежде чем писать отчёт. Занятно.

— Она выпросит для вас помилование в обмен на поддержку?

— Не выпросит, а употребит своё влияние для достижения обоюдно полезных целей. И не она, а госпожа Элеонора, для тебя и вовсе госпожа баронесса. Привыкай к языку образованных людей. Что касается поддержки — разумеется, я приму сторону баронессы в любом случае. Не барона же. Она готова отдать Север Империи, он — нет. Как видишь, выбрать очень просто.

Прежде чем тропа нырнула вниз, Такко ещё раз оглянулся на мёртвую долину. За хребтом лежала ещё одна, за ней ещё…

— Там войско! — Чёрные точки на снежном склоне явно не были виденьем. Такко снова привстал на стременах и чуть отвёл взгляд, чтобы не слепил снег. — Это же Ардерик!

Оллард мигом оказался рядом, чудом развернув лошадь на узкой тропе.

— Он самый. Больше некому. Похоже, сегодня день хороших вестей! Поспешим. Обрадуем госпожу Элеонору.

— Мы не дождёмся их? Вернёмся вместе, а?

— Нет. Пусть им достанется вся радость встречи. И не скучай по долине! Раз тропа в Бор-Линге начинается здесь, мы ещё вернёмся сюда.

Такко оглядывался, даже когда долину и склон скрыл горный хребет. Разум подсказывал, что от войска их отделяет не меньше двух дней пути, но что за беда снова заночевать в горах? Зато увиделись бы с Вереном на день раньше. Такко разок получил от друга весточку — выцарапанное на бересте «Яздаровъ беригиБрегиттту» и весьма недурной рисунок медведя, подминающего оленя. Олень был на гербе Шейна, и смысл рисунка был ясен — восточные земли отступились от изменника. Надо будет непременно рассказать Верену о долине и погибшей сотне. Пусть знает, что Шейн не гнушался засадами, а значит, и честного боя не заслужил.

***

Дым коптил низкий потолок грота, лениво выползал наружу почти неразличимыми струйками. Не сразу приметишь стоянку со стороны. Для Верена так и осталось загадкой, каким чутьём местные отыскивали сухие дрова даже под снегом. Сколько здесь было этого снега! Верен за всю жизнь столько не видел, даже когда замерзала Красильная Заводь и малышня весело каталась по склонам реки на наспех сколоченных санях.