На пороге зимы

Ардерик первым метнулся к Элеоноре и оттащил от тела. Радость, облегчение, гнев, разочарование сменяли друг друга в бешеной круговерти. Шейн убит — не им, Элеонора спасена — им. Кажется. Он разжал её руку, сжимавшую осколок зеркала, и расстегнул пряжку тяжёлой накидки. Осколок был острый, длиной в пол-локтя, чуть изогнутый книзу. Грозное оружие, если знать, куда бить. Элеонора знала.

Оллард опустился около раненого, заглянул в лицо, поднёс к губам взятый наугад зеркальный осколок. Ардерику хватило одного взгляда, чтобы понять — допрашивать некого. Кровь била из-под ремня шлема, иссякая на глазах. С такими ранами не то что не говорят — не дышат.

Бледная, как мел, Элеонора, не мигая, смотрела в одну точку, пока Ардерик точными, резкими движениями расстёгивал на ней доспех. Затем её ресницы дрогнули, она подняла на Ардерика глаза и вцепилась в его руку. Губы дрогнули, но с них сорвался только судорожный, прерывистый вздох. Ещё вздох — и взгляд стал более осмысленным.

— Я в порядке, — выговорила Элеонора. — Это не моя кровь, — выдохнула она, непонимающе глядя на изрезанную руку и забрызганное платье. — Это не Шейн, — обратилась она уже к Олларду, и сердце Ардерика рухнуло вниз. — Но я… я видела его. Он был здесь, тоже!

Её голос креп с каждым словом. Только что казалось, что она лишится чувств от пережитого, но вместо того отёрла ладонь о промокшее платье, ахнула, словно впервые ощутив боль, прикусила губу и упрямо расправила плечи. Ардерик бегло оглядел её — похоже, не ранена, только напугана. Перевязать порез и всё. И прогнать затаившийся в глазах ужас.

— Вы уверены? — быстро спросил Оллард и повернул голову убитого так, что теперь и Ардерик видел — спутать их с Шейном можно было разве что со спины и в густом сумраке. Рыжие волосы, резкие черты лица, высокий рост — на этом сходство заканчивалось.

— Я уверена, — Элеонора всхлипнула, зажмурилась на миг и продолжала: — Этого человека я вижу впервые. Шейн стоял там, за дверью, смотрел… просто смотрел… Умоляю, схватите его!

— Он говорил с вами?

— Нет. Поспешите, прошу!

Долю мгновения Ардерик колебался, но молящий взгляд Элеоноры и слабое пожатие руки заставили передать её на попечение заплаканной служанки. Та уже успела обосноваться в объятиях Верена — он гладил девчонку по волосам и шептал что-то успокаивающее, впрочем, не сводя глаз с тела и не снимая свободной руки с меча. Только после того, как Элеонора помянула Шейна, девчонка опомнилась, утёрла слёзы и бросилась к госпоже.

— Это барон запер её! — крикнула она. — Я видела!

— Бригитта! — одёрнула её Элеонора — твёрдо, решительно, будто не задыхалась только что от ужаса.

Последнее, что увидел Ардерик, прежде чем нырнуть в черноту хода вслед за графом и лучником — как служанка сноровисто разводит в кувшине с водой целебную настойку. Потом за ним шагнул Верен — кажется, успев пробормотать на прощание что-то ободряющее — и стало совсем темно.

***

Узкая каменная лестница уходила вниз, и конца ей не было. По старой привычке Ардерик взялся было считать ступени, но быстро сбился. В спешке никто не додумался взять фонарь, и скоро вокруг сгустилась кромешная тьма. От мысли, что по этим же ступеням шёл Шейн, подкатывала ярость, а рука крепче сжимала рукоять меча.

Лестница кончилась внезапно. Ардерик услышал предупреждающий оклик Олларда, но едва удержал равновесие, встретив вместо очередной ступени ровный пол.

Казалось, узкий и извилистый ход никогда не закончится. Ардерик от всего сердца проклинал Эслинге и каждую пядь его коридоров, тайных и явных, пока не сообразил расставить руки в стороны — так было чуть проще держать равновесие и угадывать повороты. Мрак стоял непроглядный, под ногами плескала вода, будто они бежали по кишкам неведомого морского чудища. Мёртвую тишину нарушало лишь их хриплое дыхание и топот четырёх пар сапог. Верен сзади вполголоса поминал тьму, что должна была немедленно сожрать замок вместе с его коридорами, стенами и низким потолком. Уже сожрала, — хотел сказать Ардерик, но предпочёл поберечь дыхание.

Казалось, они бежали больше часа, а ненавистный мрак не спешил рассеиваться. Но вот впереди забрезжило, а через пару десятков шагов по глазам ударил дневной свет. Пахнуло свежестью и снегом, над головой открылся выход.

— Стойте! — окрикнул Ардерик остальных. Протиснулся мимо Олларда, успел ухватить за рукав отчаянного лучника, пытавшегося дотянуться до краёв лаза, надел на острие меча шлем и поднял над краем.

Было тихо. Никто не спешил стрелять, либо не попался на старую уловку. Глаза постепенно привыкали к свету. С краёв осыпались прошлогодние хвоинки, над головой качались верхушки сосен. В висках грохотала разгорячённая погоней кровь. Ардерик выждал двадцать счётов, надел шлем, подтянулся, не пряча меч в ножны, и осторожно выглянул.

Лаз выходил в молодой сосновый лес. Снег вокруг был истоптан, но разобраться в следах было легко: в подземный ход зашли двое, а обратно тянулась одинокая цепочка. Ардерик ещё раз осмотрелся и, опираясь на старые доски, вылез наверх.

За лесом шумела река, с другой стороны сквозь сосновые стволы вырисовывались укрепления и высился замок. Рядом лежали аккуратно сложенные доски, вокруг была размётана пожелтевшая слежавшаяся хвоя и метались муравьи, тащили куда-то толстые белые коконы. У дерева была привязана невысокая мохнатая лошадка местной породы.

— То-то барон не дал здесь рубить! — негромко проговорил Верен, едва выбравшись наружу. — Выходит, он ещё до праздника всё задумал?..

Ардерик дёрнул плечом. Давно стоило обшарить окрестности… впрочем, этот лес был исхожен вдоль и поперёк, и кто бы догадался разворошить муравейник? Сколько же ещё тайных выходов таилось вокруг замка?

Отпечатки ног вели к реке. Маленький отряд бежал по следу, озираясь и прислушиваясь. Но тишину нарушали лишь шелест ветвей и редкие голоса со стороны замка. Колокол, звонивший об опасности, наконец умолк, и можно было надеяться, что скрип снега не помешает услышать щелчок арбалета за деревьями.

Им повезло, засады не было. По берегу реки петляла меж камней узкая, как лента в девичьей косе, тропка. Следы привели к небольшой отмели, где тропа обрывалась, а следы уходили в воду. Ардерик вскочил на прибрежный валун, примерился, перепрыгнул на следующий и наклонился вперёд, цепляясь за щель в стене и пытаясь рассмотреть под отвесным берегом остатки тропы. Напрасно — дальше хода не было. Река уходила в теснину между двух обрывов, и на заиндевевшем каменном отвесе виднелись смазанные отпечатки — человек шёл по воде там, где мельче, и держался за стену, чтобы не поскользнуться.

— Голову даю, там дальше ещё нора, — Ардерик сплюнул в воду и ударил кулаком по обледеневшей стене. — Ну, хотя бы баронессе не померещилось со страху.

Он вернулся на отмель и подошёл к воде, прикидывая глубину. На ногах у многих убитых камнеедов были высокие, чуть ли не до бедра, сапоги из немокнущей тюленьей шкуры. Лиамцы тоже такие носили; Ардерик сразу вызнал, что за штука, только своими не обзавёлся. В таких-то бежать по воде сподручнее — не намокнут, не обледенеют, не скуют ноги на середине пути мёртвым грузом. Наверняка на Шейне были такие же.

— Ардерик, отойдите от воды, — велел Оллард. — Надо иметь местную закалку, чтобы продолжать погоню.

— Мы не можем его упустить!

— Нельзя рисковать. К тому же, впереди может ждать засада. Отойдите. Вы нужны в замке.

Ардерик не двинулся с места. После бега морозный воздух жёг лёгкие. Берега здесь высились над головой, и над непроницаемо-чёрной водой уже сгущалась пелена вечерних сумерек. Вокруг камней, выступавших из воды, зима сплела ледяное кружево. Берега тоже сковал тонкий, прозрачный лёд. Как же холодна была эта вода…

— Надо было лошадь захватить! — заявил Верен. — Только она бы ноги переломала на этой козьей тропе.

— Не переломала бы, — заявил Такко. Он забрался на камень, где до того стоял Ардерик, и балансировал на верхушке. — У нас лошади и по худшим местам проходили. Только нам по воде идти не надо. Если забраться по стене и по тому карнизу…