На пороге зимы

Эслинга под руки спустили со стены.

— Я не хотел войны, — тихо выговорил он. — Видят боги, не хотел. Шейн…

— Война не спрашивает позволения войти, — холодно проронила Элеонора. — Ты лгал и изворачивался до последнего. Ты предал всех, кому клялся в верности в тронном зале императорского дворца. Теперь тебя некому защитить. Кроме героев, которые готовятся встретить смерть у твоих ворот. Ты слышишь, Тенрик? Они пришли умереть — за тебя и твои земли. Открыть ворота?

Эслинг растерянно кивнул, не сводя глаз с царапины на зубце. Начальник стражи махнул рукой стоявшим на воротах, и Элеонора мигом подобрала юбки и кинулась по лестнице вниз.

***

Когда стало ясно, что ворота замка заперты, а на месте лагеря вспыхнул костёр, Верен некстати вспомнил, как похожий костёр разжигали дома на Середину лета. Той ночью он ходил на деревенское кладбище, чтобы доказать, что уже взрослый, и отсвет костра служил ему маяком. На миг мелькнуло сожаление, что упокоится он не под родными дубами и липами, а в чужой и холодной земле. В следующий миг засов лязгнул, и тяжёлые створы толкнулись в крупы лошадей.

Отряд въехал во двор, пятная кровью каменные плиты. Полтора месяца назад этот двор встречал прославленную сотню; сегодня он приютил лишь четверть от неё.

Ардерик тяжело спешился и не сразу отпустил седло. Будто хотел уткнуться в него лицом. Наконец бросил поводья конюху, хлопнул лошадь по крупу и повернулся туда, где уже стояла Элеонора. Встретился с ней взглядом и хотел что-то сказать, но за её спиной вырос барон. На миг показалось, что Ардерик сейчас преклонит перед ним колено… но сотник только вздёрнул подбородок и положил руку на эфес меча.

— Я поклялся не переступать порог этого замка, — проговорил он. — Но теперь у нас как будто общий враг.

Эслинг чуть наклонил голову и повернулся к отряду спиной. Ардерик пошатнулся, его подхватил Верен. Элеонора махнула рукой, и слуги увлекли воинов в замок.

В закрытые ворота со стуком ударили стрелы. Коротко и зло, как плевок.

Комментарий к 9. Камни и щепки

Перьер, требушет — виды камнемётных машин.

========== 10. Новые имена ==========

Утро после битвы выдалось тёмным, как бочка со смолой. Когда Верен проснулся, вокруг царил непроглядный мрак. Было непривычно тихо. Плечо и колено неудобно упирались в дощатые стенки, будто он лежал в узком ящике. Спросонья Верен дёрнулся, рванулся в тесноте, недоумевая краем сознания, когда успел заслужить отдельную богатую могилу; нажал плечом, стенка подалась со страшным скрипом, и он вывалился на что-то твёрдое, зашипев от внезапной боли в ноге. Дико огляделся, на ходу выхватив нож; упёрся взглядом в тлеющий камин и в человека, так же ошалело вскинувшегося с наполовину вынутым из ножен мечом.

— Тьфу ты пропасть, — выругался человек голосом Ардерика и отложил оружие. — Ещё один…

Верен смущённо убрал нож и огляделся. Комната была небольшой, но богато убранной: стены украшали гобелены, едва различимые в тусклом свете камина, под потолком и на стенах угадывались светильники. Позади, поскрипывая, качались на петлях резные дверцы, из которых Верен и выпал.

— Что это?

— Спальный шкаф, — отозвался Ардерик. — Местные считают, что так теплее. По мне так лучше на полу.

Верен удивлённо хмыкнул и придержал дверцы, чтобы не скрипели. Мысли путались, хотелось пить. Повязка на ноге пропиталась кровью и гноем.

— А где Такко?

— Вывалился из этого же шкафа пару часов назад и ушёл, — буркнул Ардерик. — Не имею представления куда. Ложись. Ещё рано.

Он похлопал по полу рядом с собой. Верен прихватил из шкафа одеяло и тоже устроился у камина. Но уснуть не смог. Смотрел на тлеющие поленья и видел горящую крепость. Их крепость. Построенную и его руками тоже.

Воспоминания накатывали одно за другим вязкими волнами. Как отстреливались у ворот, уже потеряв надежду спастись, как уже во дворе Ардерик осел ему на руки и как невыносимо долго расстёгивались ремни на латах, закосневшие на холоде. Верен помнил, как обрадовался, когда оказалось, что сотника ослабили не раны, а усталость и горечь поражения; и как удивился, обнаружив, что за ним самим тянется кровавый след. Потом в лекарской стало тесно и жарко, где-то в углу обнаружился Такко, стягивавший доспех, под которым рубаха пропиталась кровью. Верен так и не смог вспомнить, как был ранен друг, но едва ли тяжело, раз уложили его в комнате, а не в лекарской. А раз ушёл утром на своих ногах, значит, и вовсе ничего особенно серьёзного. Верен прикрыл глаза, и из тьмы под веками мгновенно выплыли залитая солнцем пустошь и камнемёты, ползущие по свежему снегу.

— Спи, — Ардерик легко коснулся его плеча. — Бессонницей делу не поможешь.

Сон не шёл, а картины перед глазами становились всё ярче. Верен дождался, когда дыхание сотника станет ровным и тихим, и поднялся. Дохромал до окна, стараясь не шуметь, и осторожно открыл ставни.

Город, лепившийся к стенам замка, горел. Пылали дома, сараи, утварь, сено — всё, что не успели вывезти. Люди Шейна жгли всё. В свете пожара было видно, что по двору мечутся люди с вёдрами и поливают замковую стену, землю рядом с ней и горящие клочья, летящие со стороны города. Окна выходили на юг, укреплений отсюда видно не было, но нечего было и надеяться, что их не спалят дотла.

Краем глаза Верен уловил движение у камина и обернулся. Ардерик не спал, он смотрел на окно, опёршись на руку, и на его лице читалось то же отчаяние, что переполняло сейчас Верена. Они встретились взглядами, сотник крепче сжал губы и отбросил одеяло:

— Идём.

Изрядно поплутав по запутанным коридорам, они выбрались во двор и поднялись на северную стену.

В лагере пылал костёр до небес. Смолистые сосновые бревна горели с громким треском, рассыпая в чёрном небе яркие рыжие искры. Ветер доносил до замка крики и песни северян, а ещё — запах палёной плоти. Костёр Перелома стал погребальным для имперского войска, и казалось, что самая длинная ночь в году никогда не кончится.

Ардерик и Верен смотрели на горящие укрепления, пока небо не посветлело, а лёгкие облака не налились рыжим и розовым. Смотрели молча, изредка указывая друг другу взглядом или едва заметным жестом, но чаще и этого не требовалось — всё было понятно без слов. Сотни две или три северян пировали на пустоши: опустошали кладовые, тратили припасы, отвоёванные с таким трудом, жгли месячный запас дров, для которых особо валили сухостой…

— Знать бы, брали ли они пленных… — пробормотал наконец Ардерик. Верен молча кивнул. Вчера не досчитались слишком многих из тех, кто считался лучшими воинами в сотне: трёх метких арбалетчиков, десятника лучников и чернобородого Храфна, бывшего правой рукой Ардерика. Выкупать пленников было не на что, но Элеонора наверняка не отказалась бы помочь.

Когда окончательно рассвело, по лестнице застучали шаги. Ардерик не пошевелился, Верен же оглянулся и увидел барона Эслинга. Тот выходил на смотровую площадку в сопровождении начальника стражи и ещё нескольких воинов. Окинул взглядом догорающую крепость, заметил Ардерика и направился к нему.

— Они заплатят, — цедил Ардерик, не сводя глаз с пустоши. — Заплатят за всё…

— Непременно, — заверил его барон. Ардерик резко обернулся, нахмурился, но промолчал. — Так же, как вы заплатили за сожжённую деревню. Север всё помнит и воздаст каждому по его делам. Впрочем, ваше поражение не доставляет мне радости, хотя и было заслуженным и неизбежным.

— Ещё бы доставляло, — бросил Ардерик. — Брат-предатель спутал все ваши планы, так?

— Не вам об этом судить. Если хотите сохранить мир, не пытайтесь обсуждать мою родню с кем бы то ни было.

— Если бы я умел и хотел находить красивые слова для отвратительных вещей, то протирал бы штаны при дворе! — Ардерик вспыхнул мгновенно, словно всё накопившееся за эту ночь ждало выхода. — Ваш брат — дважды предатель, нравится вам это или нет. Мы же здесь по приказу Императора, земли принадлежат ему, а не вам, и никто не будет указывать мне, что говорить!