На пороге зимы

— Такко не станет врать, — возразил Верен. — Мы с ним как братья, и каждый верит другому, как самому себе!

— Это делает тебе честь, — кивнул Ардерик. — Но не ему. Полбеды, что он врёт мне, но он и тебе не сказал всей правды. Явно заплатили ему не только за лук. И также ясно, что, исходи он с обозами хоть всю Империю, не заработал бы на лошадь и новый доспех. К тому же я не спешу полагаться на человека, который оставил родной дом, будучи у отца единственным сыном, и за пять лет не удосужился отправить ни одной вести о себе. Нельзя ждать верности от того, кто так исполняет долг перед родителями.

— Отец дурно обращался с ним! Такко было от чего бежать!

— Полагаю, он того заслуживал. И как бы не вышло, что ему и в этот раз было от чего бежать, раз он проделал такой путь на северный край мира совсем один.

Верен не нашёлся с ответом, и сотник ободряюще похлопал его по плечу.

— Я не тороплюсь обвинять человека, которого вижу впервые и о котором слышал столько хорошего от тебя. Я приму его в войско и буду относиться, как к своему. Но доверять ему не стану, пока не узнаю, как было дело.

Такко, добравшись до каморки Верена, с наслаждением стянул тёплую рубаху и повалился на лежанку, устланную толстыми одеялами. Тело, хоть и привычное к седлу, ныло от долгой дороги, а после целого дня на холоде клонило в сон. Прежде чем лечь, он заставил себя закрыть оконце, которое приоткрыл для света, и невольно упёрся взглядом в башню замка. Из одного из верхних окон на него смотрело бледное лицо. Миг — и оно причудливо расплылось длинными белыми мазками.

Чайка, сидевшая на подоконнике, расправила крылья и переместилась выше, разрушив иллюзию. Такко плотно закрыл окошко и закутался в одеяла. Это всё долгая дорога, холод и снег, от которого рябит в глазах. Завтра он будет упражняться с арбалетом и мечом, и на то, чтобы видеть морок, не останется сил. Лишь бы никто не спросил, кто учил его отбивать удары с левой руки.

Комментарий к 5. Новые укрепления

* Под монетами имеются в виду брактеаты — плоские монеты, отчеканенные вручную на тонколистово серебре или золоте. Имели хождение в эпоху раннего средневековья. Позже чеканились в ограниченных объёмах для крупных ярмарок или других случаев, когда в местности не хватало денег. Ежегодно обесценивались и в итоге были вытеснены полновесной мелкой монетой.

* Зимний перелом — зимнее солнцестояние, 22—23 декабря

Большинство имён, прозвучавших в главе, для сюжета не понадобятся и вставлены ради связи с «Луком». Запоминать их не нужно. Те, что будут нужны, повторим дальше )

========== 6. Встреча у камня ==========

— Я жду, что из замка не забудут прислать вина и эля! — заявил Ардерик за ужином. — Будем пить сразу за Перелом и нашу стену!

До Зимнего Перелома оставалось чуть больше недели. За прошедший месяц воины окончательно обжились на пустоши. Все силы бросили на постройку стены, и было похоже, что к празднику её успеют закончить.

— Не годится хвалить крепость до первого боя, — негромко заметил кто-то из местных. Сотник если и услышал, то виду не подал и, высоко подняв рог, залпом осушил. Десятка полтора его людей лежали с лихорадкой, ещё треть переносила недуг на ногах, а запасы лечебных трав таяли на глазах. Со стороны гор всё чаще тянуло ледяной стужей, с запада дул сырой промозглый ветер. Припасы, присланные Элеонорой, почти вышли, местные берегли еду и отказывались торговать, а главное — охота стала хуже: в преддверии холодов олени уходили на юг. Безжалостная северная зима стояла на пороге, и сотник знал, что гордые слова порой помогают там, где бессильно всё остальное.

— Ай да люди у Медвежьей Шкуры! Когда мы вернёмся с победой и император одарит меня золотом, я скажу — мои воины и есть чистое золото! — Ардерик и вслед за ним все остальные поднимали кубок за кубком пряного питья, сваренного на целебных корнях и кислых северных ягодах, отгоняющих слабость и лихорадку. — Лишь бы нам не остаться вовсе без битвы! Этак северяне придут и, увидев нашу крепость, в страхе уползут обратно жрать камни!

Рядом с замком новые укрепления смотрелись, прямо говоря, жалко — стены всего-то в полтора роста высотой и в половину толщиной были сложены из брёвен, валунов и песка и сильно уступали в прочности каменной кладке. Но воины чувствовали себя за этой стеной увереннее, чем в гранитном мешке замка. Тяжёлая работа объединила всех: бывалые воины, новички вроде Верена и присланные Элеонорой мастера вместе валили сосны, вместе тащили их через пустошь, вбивали брёвна в схваченную морозом землю и везли без счёта камней и песка. Вечером всех укрывала тёсовая крыша просторной кухни, где всегда было тепло от огромного очага, над которым варили похлёбки и жарили мясо.

— Знать бы, скоро ли они придут, — негромко проговорил Верен. Они с Такко управились с едой раньше всех и устроились чуть в стороне от общего стола. Такко прилежно чинил арбалет. Он вообще редкий вечер сидел без дела — то клеил перья, то крепил наконечники к древкам. Верен быстро смекнул, что это спасало друга от работы по кухне, которая неминуемо должна была достаться новичку, да ещё самому младшему.

— Когда мы их разобьём, всё равно придётся идти через горы, чтобы объявить побережье своим, — так же шёпотом ответил он. — Если там останется хоть десяток воинов, они смогут устроить нам такой приём, что некому будет о нём рассказать.

— Ну уж и десяток? — недоверчиво покосился на друга Верен. — Хотя, если устроить засаду наверху…

Такко кивнул:

— На любой тропе есть широкое место, куда может выйти сразу много воинов. Ардерик не зря ждёт северян здесь. Но, знаешь, я бы на их месте вообще никуда не пошёл.

— Да ну брось. А месть за убитых?

— Мы же не знаем, кем они были. Может, потому и задержались на пустоши, что их не ждали дома. Ты же говорил, что местные не опознали узоров на рубахах.

— Или сделали вид, что не узнали.

— Может, и так. Но всё равно для осады крепости им нужен хотя бы пятикратный перевес людей, а лучше больше…

— Пятикратный перевес? — повторил Верен. — Ты что, купил всё-таки ту книгу, которой зачитывался в книжной лавке?

— Нет. — Такко придвинулся ближе к свету и принялся собирать вычищенный и смазанный спусковой механизм. — Я на тот трактат за всю жизнь не заработаю. Что в лавке вычитал, то и помню.

— Если начнёшь вместо луков мастерить арбалеты или другие железные штуки, то, пожалуй, и заработаешь. — Верен загляделся, как ладно ложились друг к другу шестерни и остальные детали. Такко, похоже, забыл, что хотел работать медленно, и следить за его уверенными движениями было одно удовольствие. — Ловко у тебя выходит!

Такко отмахнулся с видом человека, поглощённого сборкой. Верен перевёл взгляд на сидящих за столом. Пока друзья болтали, ужин был окончен: блюда и миски опустели, а когда зачерпывали из котла с пряным питьём, кружки стучали о медное дно.

— Смотрю, закончили с арбалетом? — Ардерик положил опустевший рог и на мгновение устало зажмурился. — Давай сюда и собирайте со стола. Остальные — по постелям.

На остывающей печи давно стоял большой котёл, где грелась вода для измазанной жиром посуды. Верен не сдержал улыбки, когда Такко негромко выругался у него за спиной — в этот раз увильнуть от грязной работы не удалось.

***

Со смотровой площадки замка укрепления были похожи на вытканные на гобеленах, что украшали покои Элеоноры. Родись баронесса лет на пятьдесят раньше, уже села бы сама ткать или вышивать победные сцены на удачу войску. Впрочем, сотня с лишним здоровых мужчин работали быстрее, чем одна мастерица сплетала бы нити. А сама Элеонора больше верила в силу крепких рук и доброй еды, чем в древние обряды. Служанки уже привыкли, что госпожа поднимается на башню почти каждое утро, иногда даже не сменив лёгкого ночного платья. Она гордилась маленькой крепостью как собственным детищем и гордилась по праву — если бы не вовремя посланный обоз, однообразная пища уже ослабила бы воинов.