На пороге зимы

— Отрадно слышать. Однако позволю предположить, что вы утомляете меня после пира не для того, чтобы любезничать.

— Если бы я вас утомил, вы бы уже нашли тысячу способов меня выпроводить. Это точно у вас в крови. Что ж, я был очарован юной маркграфиней Таллард, но нынешней баронессой Эслинг я впечатлён больше.

— Сомнительный комплимент.

— Вовсе нет. Прошу прощения, что испытывал вашу выдержку. По дороге сюда я видел достаточно, чтобы заключить: Север в надёжных руках. Вы с бароном Тенриком сделали всё, чтобы этот край быстро забыл о войне. А вы так и вовсе совершили невозможное. — Он снова покосился на её живот. — Мы отдохнём неделю, а после я должен объехать восточные и северные земли. Затем отправлю в столицу краткий отчёт и получу окончательный ответ. Однако вы можете быть спокойной. Тенрик Эслинг получит титул не позднее Поминовения.

Элеонора прикрыла глаза. Вот оно. Девять лет борьбы, разочарований, ожидания и потерь окупились сторицей. Сколько раз только за этот год всё висело на волоске! Она провела эту партию, рисковала, проигрывала, теряла фигуры — но выиграла.

Почти. Живот свела короткая судорога, напомнив, что все свершения и планы — ничто, если у Тенрика не будет законных наследников. Никто не помешает ему развестись, усыновить какого-нибудь Шейнова ублюдка, выдав за своего, и тогда не миновать новой войны. «Не подведи меня», — беззвучно шепнула Элеонора, незаметно огладила живот и снова обратилась к Ривелену:

— А что будет с остальными защитниками Эслинге?

— Их судьбу решит Его Величество. Я сделаю всё, чтобы их заслуги были учтены. А сейчас, если вы не слишком устали, расскажите, как намерены распорядиться властью.

На мгновение Элеонора ощутила себя девочкой, отвечающей урок. Всё, что она продумывала за последние месяцы, показалось мелким, глупым… Элеонора обвела взглядом покои и вспомнила, как много здесь произошло. Как она пыталась отравить Тенрика. Как он запер её здесь — дважды, и первый раз её вызволил Ардерик, второй — Оллард. Как её едва не похитили… На ладони до сих пор ощущался рубец от осколка. Рама от разбитого зеркала до сих пор стояла на полке. А в этом зеркале она отражалась в доспехе, едва заметном между полами накидки. Так и надо держаться — смягчая стальную волю любезностью. И не позволить забыть, что под мехами таится не только прочная броня, но и острый кинжал.

***

— Вроде старому хрычу всё понравилось. — Ардерик шатался по комнате, касаясь то ларца с императорским приказом, то сундуков, то расстеленной на столе карты, наконец-то зарисованной до самого побережья. — Значит, скоро домой. Верен, слышишь! Соскучился по дому?

Верен встрепенулся спросонья и стукнулся затылком о стену. Весь день они водили канцлера по укреплениям, расхваливали стены и сторожевые башни, устраивали показательные бои и стрельбы. Верен в лепёшку расшибался, стараясь успеть везде, и теперь клевал носом, не дождавшись ужина.

— Мы здесь так огребли, что столице не с чего быть недовольной. Мятеж подавили, изменников казнили. Границу к морю сдвинули? Сдвинули! Владей, величество, на здоровье! — Ардерик открыл-таки ларец, выхватил приказ и расстелил на столе рядом с картой. — Мы всё исполнили, что было приказано. В точности. И поглядел бы я на того, кто справился бы лучше.

— А зачем канцлер войско привёл? Сомневался в нас, что ли?

— А ему по должности положено. Это нашего графа надо уговаривать хоть десяток брать с собой, а у столичных всё с размахом! Ну да тьма с ними. Лишь бы платили так же. Я записал за тобой людей три десятка. Ты теперь герой битв за Эслинге и Бор-Линге, видный воин! Получишь жалование как подобает. Доспех хороший справишь, своё хозяйство заведёшь, женишься… Не знаю, на кой оно тебе надо, в твои годы гулять и гулять, но если припёрло — женись, чего уж… О, а вон и твоя идёт, легка на помине!

Из окна было видно, как в ворота сперва скользнула Грета с неизменной лекарской сумкой, а следом её подружка. При виде Греты сердце Ардерика, как всегда, ёкнуло. Элеонора вздумала одаривать служанку своими платьями и издали их было не различить. Легко представить, будто это Элеонора пришла — по-простому, пешком, с сумкой на плече, и сейчас станет браниться, что в комнате не прибрано, а Ардерик не берёг плечо. Верен тряхнул головой, прогоняя сон, и схватился за метлу.

— Опять мечом махал! — упрекнула Грета, снимая плащ. — Парни твои доложили.

— Что ты им такое обещаешь, что они тебе всё выкладывают?

Грета насмешливо передёрнула плечами и поставила сумку на стол. Со спины — чисто Элеонора, разве что чуть пониже и волосы вьются. И всё в ней как-то попроще: двигается чуть резче, говорит чуть громче.

— Снимай рубашку, повязку с травами наложу. Верен, там Бригитта пришла.

— Беги давай, — махнул рукой Ардерик и повернулся к Грете. — Извини, подруга, сегодня не такой день был, чтобы мне на лежанке отлёживаться. Что там слышно? Правда доволен этот хрен столичный?

— Доволен, — Грета улыбнулась одними уголками губ.

— Ну и хорошо. Значит, скоро домой поедем.

— А я думала, останешься ещё на зиму.

— Остался бы, будь ты посговорчивее.

Привычный обмен колкостями — с Элеонорой так не пошутишь. Всё ж баронесса. Так же привычно Ардерик выжидал, когда Грета повернётся к нему спиной, и расхохотался, когда она вовремя повернулась, а он убрал занесённую для шлепка руку.

И чего она манерничает? С графским лучником, поди, по-другому себя держала! Ардерик дождался, пока Грета приблизится вплотную, чтобы ощупать плечо, и сгрёб её в охапку. Потискать да узнать, так ли мягки губы, как у Элеоноры — не убудет от неё!

Звон пощёчины отрезвил раньше, чем боль. Между ними мгновенно оказался стол; Грета подхватила на плечо сумку, плащ и метнулась к двери.

— А ну погоди! — Ардерик успел первым, оттеснил, схватил за руку. — Я тебя хоть раз обидел? В постель тащил? Чего ты корячишься? Ты ж красотка, как тебя не обнять?

— Не приказывали мне тебя обнимать, — процедила она, а в глазах плясали озорные огни.

— Со мной тебе и без приказа хорошо будет. — Его пальцы почти сходились на тонкой руке, от теплоты кожи кружило голову. Завалить бы её прямо на этот стол, глядишь, отпустила бы тревога, от которой колотит с самого утра. Слишком много лощёных хлыщей сегодня шарились по укреплениям, слишком мало сказал канцлер, слишком загадочно держался Оллард. Что он там болтал в Бор-Линге насчёт обмана? Тьма его разберёт! Вроде и свой, а вот так поглядишь и опять не знаешь, чего ждать.

— Я знаю, куда ударить, чтобы ты меня отпустил, — раздельно выговорила Грета. То ли отчаянно храбрилась, то ли вправду не боялась. — И знаю, что добавить в вино, чтобы ты забыл о девках до конца своих дней.

— Брешешь, — усмехнулся Ардерик, но хватку ослабил.

Грета высвободилась, метнула на него ещё один насмешливый взгляд и выскользнула за дверь. На мгновение показалось, что она обернулась, выжидая — но нет, это кто-то окликнул, верно, хотел разжиться снадобьем или спросить совета… Что за день! Ардерик двинул кулаком по косяку. Тоже зазнайка нашлась! Останется тут одна и вспомнить будет нечего! Он не дурак, чтобы бегать за красивой мордашкой. А всё же занятно, с кем бы эта гордячка легла без приказа…

***

«Скоро домой» — слова Ардерика звучали в голове, пока Верен открывал перед Бригиттой дверь собственной комнаты. Их хижину разгородили надвое, пока Ардерик болел — слишком часто к Верену заходили с вопросами. Каморка вышла крошечная, еле повернёшься, а во внутренней стене было пробито окно, чтобы говорить с Риком хоть ночью. Но задвинь его — и кажется, будто свой отдельный дом.

Бригитта отказалась снимать плащ, и Верен усадил её на лежанку, поближе к печной стенке. Сам отошёл к столу и опёрся на него спиной.

— Вы уходите с канцлером, — Бригитта не спрашивала, а утверждала. — После Поминовения.

— Может и раньше. Ардерику вот-вот выдадут награду, и мы сразу…

— Я жду ребёнка.

Верен замер с открытым ртом.