На пороге зимы

— Нелепо, когда Северным маркграфством правит барон, — возразил Оллард. — Ардерик, вы же понимаете: получив титул, Эслинг проживёт недолго. Элеонора не просто так укрепляет отношения с Лиамом и завоёвывает доверие народа. Она действует грамотно, хотя и несколько неспешно на мой взгляд… Но она всего лишь женщина. Ей нужны крепкое плечо и мудрый совет. Она кажется решительной, даже неосмотрительной, но может оказаться слишком мягкосердечной, чтобы править в одиночку.

— Да вы никак помирать собрались, раз расщедрились на наставления, — усмехнулся Ардерик. — Даже не думайте. Сперва устройте Элеоноре титул, мне — наследные земли, а там хоть скатертью дорога, уж простите.

Оллард усмехнулся и снова повернулся к морю, скрестив руки на груди. Ардерик искоса оглядел его: он ждал, что книжный червяк не выдержит горных дорог и прочих трудностей походного быта. Но маркграф держался, не отставал, не жаловался и — что было совсем уж непонятно — безоговорочно доверял Ардерику вести войско. Ардерик вспомнил столичных министров, уверенных, что воинское мастерство измеряется прочитанными книгами, а не опытом. И вдруг подумал, что окажись во главе Северного маркграфства Оллард — он бы, пожалуй, остался ещё на зиму, пока всё не образуется. Надо же и правда помочь Элеоноре. О том, чтобы подчиняться Эслингу, нечего было и думать, а Олларду… Рассветные силы, да он даже не ревновал бы Элеонору к этому чехлу для шестерёнок!

— Берите всё же два десятка, — выговорил Ардерик. — И не высовывайтесь. Шутки шутками, но если крепкое плечо для Элеоноры я найду, то дать мудрый совет некому, кроме вас.

— Вода как будто спадает, — заметил Оллард вместо ответа.

Действительно, по берегу протянулась полоса блестящих от воды камней. Солнце выглянуло из-за горы, и море вспыхнуло искрами, за которыми теперь было точно не разглядеть кораблей. Ардерик снова взглянул на замок. Клетки или сети больше не было — похоже, её вытащили или опустили на дно. Море, стиснутое островками и отмелью, волновалось, к горизонту уходила широкая пенная полоса.

Воины успели утолить голод и разобрать привезённые морем щиты, когда посреди моря взметнулся столб дыма. Лиамцы развели костёр на неприметном островке, как обещали, подавая знак к наступлению. Вода отступила не полностью, но сверху уже было видно, как волны смыкаются над песчаной косой и дорогой к крепости.

— Ходу! — велел Ардерик и первым ступил на тропу, ведущую вниз.

***

Холод, вода и соль — весь мир сжался до коротких глотков воздуха. Глаза щипало, горло жгло, тело бил озноб. Сколько времени прошло — час или сутки?

Солнце висело на севере. Значит, утро. Ветер дул с берега, покачивая клетку. Вода плескалась у белой линии — самое начало отлива.

Значит, Рик вот-вот подойдёт. Верен попытался встать, но рука нашла пустоту. Не сразу удалось ухватиться за прут и приподняться. Он ждал, что клетка снова ухнет вниз или по плечам ударит палка, но было тихо. Сторожа не то спали, не то были заняты делом поважнее. А может, не верили, что пленники после такой ночи способны хоть голову поднять.

Такко лежал рядом лицом вниз. Острые лопатки вздрагивали под намокшей рубахой — дышит. Верен смотрел на него какое-то время, прежде чем понял — путы сняты.

— Вставай, — Верен толкнул его в плечо и едва не застонал, такой болью отзывалось каждое движение. Плевать. Шейн скорее наглотается дерьма, чем использует их. — Вставай! И качай эту вонючую конуру!

Прутья врезались в каменный отвес, и на этот раз хрустнуло — сразу наверху и внизу. Решетчатое дно выпало, и в тот же миг клетка рухнула в воду.

Верно, забытые боги всё же иногда наведывались в северные земли — выбраться из тонущей клетки удалось не иначе как чудом. Верен сам толком не понял, как — только увидел, что над головой светлеет, успел глотнуть воздуха, и сразу нырнул снова — воду прошили стрелы. Мысль работала безотказно: к берегу нельзя, пристрелят. Надо укрыться на островах, раз уж судьба сохранила им жизни. Тем более, морская вода, хоть и жгла холодом, держала не в пример лучше речной.

Они плыли под водой, выныривая, только чтобы глотнуть воздуха. Один раз Такко не вынырнул — молча ушёл в тёмную глубину. Верен едва успел поймать его за отросшие волосы и дальше тащил за ворот — друг, выросший на горных реках и водопадах, нырял, как выдра, но плавал как топор. Пока Верен кое-как не выучил его — он-то вырос на настоящей реке, у которой в разлив не найдёшь берегов.

Потом крепость оказалась неожиданно далеко, а вокруг замелькали острова. Отлив тащил в море. Верен оглянулся на берег: погони как будто не было. Только чайки мельтешили над водой, мелькая белыми пятнами. А затем из пятен соткался парус с лиамским гербом.

…Они снова сидели в клетке, её качал ветер, и голодные чайки норовили пролезть сквозь прутья, не дожидаясь, когда им отдадут добычу. Над головой каркал ворон. Верен вскинулся и протёр глаза, оглядываясь. Он был закутан в пропахшую рыбой шкуру, мокрую одежду кто-то снял. Под ним качалась палуба, через низкий борт перелетали брызги. Рядом сопел Такко, закутанный в такую же шкуру. А резкий голос, показавшийся вороньим, принадлежал Дугальду Лиамскому.

Преодолевая боль и усталость, Верен плотнее закутался в шкуру и поднялся. Палуба вздымалась, как дурноезжая лошадь, но от морской качки можно было ждать и худшего.

— Там на берегу часовой… камнемёты… — выговорил Верен. — Надо предупредить наших!

— Уже, — коротко бросил Дугальд. — Когда вас вытащили, ты первым делом доложил, как там и что. В словах путался, едва говорил, а всё же разобрали. Лежи отдыхай. Вы проспали часа три, как раз вода спала. Ваши уже на берегу, ждут нашего знака.

В руки Верену сунули миску с рыбной похлёбкой — на сей раз настоящей, без костей. А в дымящейся кружке оказался горячий мёд. Верен осушил их в один присест и прислонился к мачте. От качки мутило, ногу после ледяной воды простреливало болью до бедра. Сейчас бы лечь и спать, спать…

— Ложись-ка, — повторил Дугальд. — Вода у нас не для купаний. Сейчас сгрузим вас на какой-нибудь островок, погреетесь там у огня, поедите по-человечески…

— Куда сгрузим? Кого? Нас? — Такко выглянул из-под одеяла, протирая глаза. — Мы сражаться будем! Дайте лук, любой! — Попытался подняться и осел назад, едва успев подхватить шкуру. — И… мне бы ещё штаны. И всё, я готов!

Верен не сдержался и расхохотался. Пригладил свободной рукой просохшие волосы и выговорил:

— Мы не для того шли через всю Империю, чтобы пропустить битву за Бор-Линге. К тому же мы обязаны вам жизнью. Дайте нам оружие — любое какое найдётся! — и мы вернём долг сегодня же.

— Для тебя даже арбалет отыщем, спасибо маркграфу, — ухмыльнулся Дугальд. — Что ж, почту за честь сражаться с вами! Пора закончить эту троллеву войну.

Чужая одежда пахла рыбой, как и всё на корабле, зато была сухой, тёплой и даже впору. Чужой меч лежал в руке уверенно. Верен взмахнул им и не сдержал улыбки, глядя, как Такко закатывает слишком длинные рукава, прежде чем натянуть непривычную тетиву. Всё-таки они выбрались. Смерть снова прошла стороной, а Верен снова не побоялся взглянуть ей в лицо. Невысказанные чувства плескались внутри волной; Верен отвесил Такко подзатыльник, а следом сгрёб друга, мигом принявшего виноватый вид, в охапку. Хлопнул по тощей спине и пошёл к борту.

Запахло дымом — на ближайшем островке развели костёр. Высоко в небо поднялся дымный столб.

***

— Маркграф Оллард покинул Империю не по своей воле, — Элеонора глядела Грете в глаза и тщательно подбирала слова. — Его Величество предъявил ему серьёзные обвинения. Лживые, но имеющие под собой некоторые основания. Иными словами, благополучие господина Олларда весьма зыбко.

Грета сжала руки, пальцы чуть вздрагивали, но держалась она так же прямо и уверенно.

— Ему грозит казнь? — деловито спросила она.

— Не думаю. Однако делать на него ставку опасно. Равно как и на его ученика.