Добавить в цитаты Настройки чтения

Страница 4 из 8

Мы уходим вместе, спускаемся по скрипучей деревянной лестнице, у которой не хватает ступенек, бредем по улочке, спускающейся к морю, любуясь, как над миром повисает эфемерное буйство радуги.

Спускаться по старым ступеням,

Сбиваясь со счета и мыслей,

Теряться в причудливой тени

Плюща, что сплетеньями листьев

Опутал и чувства, и стены,

И видеть, как радуга виснет

Над морем и миром степенно

Цветастой дугой-коромыслом.

Вдыхать соль и солнечность моря,

И пробовать кофе глотками,

Губами касаясь фарфора,

И тщетно пытаться руками

Объять необъятье простора.

*********

В первые секунды теряюсь, не в силах принять правильное решение. Блондин, шлепая по воде комнатными тапками, прорывается к крану и заворачивает его.

– Что вы застыли, как мумия? – кричит он. – Тащите ведро, тряпку, что у вас там есть!?

Прихожу в себя, мчусь за орудиями спасения… ведро, тряпка, совок… на ходу скидываю туфли и бегу на кухню. После пары столкновений и обмена любезностями мы с блондином превращаемся в дружных напарников по сбору вырвавшейся на волю воды. Наконец пол протерт насухо, ведро с атрибутами водворено на место. Стою посреди кухни, вздыхая по поводу свершившегося бедствия и своей порушенной красоты. Черный сидит на табуретке и жалобно мяукает.

– Не мог сообщить? – сердито спрашиваю кота. Тот замолкает и отворачивается с обиженным видом, словно говоря: «Что вы от меня хотите? Я всего лишь кот…»

– Спасибо, – говорю блондину сорвавшимся на хрип голосом.

– Не за что, – отвечает он, тоже хрипло.

Совместный труд спаял нас и настроил на мирный лад.

– Я очень вас залила?

– Не очень, но вода начала капать на кухонный стол.

– Простите, я отвлеклась, все компенсирую… – начинаю оправдываться я.

– Не слишком ли много у вас компенсаций на сегодня? – обрывает он меня. – Так и разориться можно.

Умолкаю, вспомнив, что он, возможно, грабитель и опасен. И живет в квартире этажом ниже. Почему же я никогда его не встречала? Хотя, всех ли своих соседей я знаю?

– Никак не ожидал увидеть вас, когда поднимался сюда, – говорит он.

– А я, думаете, ожидала увидеть вас?

– Думаю, нет.

– Вы живете под нами? – интересуюсь я,

– Нет, там живут мои родители. Приехал к ним, у меня небольшой отпуск.

Вот, значит, как. Теперь понятно. Приехал к родителям и решил ограбить банк.

– А-а-а… – тяну я, придумывая, что сказать.

– А у вас, кажется, праздник намечается… – наблюдательно замечает он, кивая в сторону заставленного салатами стола.

– Да, знаете, гости придут, – неопределенно отвечаю я.

– Пойду, – говорит он.

– Спасибо за помощь.

– Не за что.

Прощаемся почти как добрые знакомые. У двери в прихожей решаюсь задать волнующий меня вопрос, попытавшись сформулировать его подипломатичней:

– Простите, не удивляйтесь, но хочу вас спросить: где вы были сегодня в два часа дня?

Он смотрит на меня удивленно.

– В два часа? А что вас интересует?

– Просто ответьте.

– Гм-м-м… Дома был, обедал с родителямию. А что?

Значит, у него есть алиби. И он не очень похож на того парня из банка. Он даже, кажется, моложе. Сколько ему, интересно? Лет двадцать… Додумать мысль не успеваю, потому что звонят в дверь.

*******

Южная ночь живет своей особой жизнью под усыпанными звездной пылью небесами, она наполнена пением цикад, огоньками светлячков, внезапно появляющихся откуда-то из черноты, запахами и шорохами, музыкой, долетающей из бара на пляже. Мы спускаемся к морю, которое дышит и шуршит, перебирая гальку. Фонарь, притулившийся на лестнице, вырывает из мрака качающуюся от легкого ветерка цветущую ветку, очерчивает на каменных ступенях круг света, который постепенно стирает темнота.

– Ты купаешься вечером? – неосторожно спросила я Стаса, когда мы бродили с ним по закоулкам парка-дендрария.

– Буквально каждый вечер, – заявил он. – А ты?– И я тоже…

Мы обнаружили множество сходных привычек: совиное стремление не спать по ночам и нежелание вставать по утрам, чтение всего без разбора и неприязнь к вынужденной деятельности. Сейчас мы спускаемся к морю, потому что, как выяснилось, оба любим ночные купания и, следовательно, имеем, как объявил Стас, авантюрные нотки в характере.

Галька уже почти остыла, отдала ночи остатки солнечного тепла. Море в темноте кажется бездонно-безбрежным, слившимся воедино с далеким горизонтом в живую колышущуюся массу. Звуки его в тишине особо отчетливы и немножко жутковаты. Я стаскиваю джинсы, стягиваю майку, вешаю одежду на перекладину железного пляжного зонта и, скрутив волосы в пучок на затылке, ступаю в волну. Несколько шагов вперед в глубину, мурашки бегут по телу, обгоняя друг друга, вдох, оханье, и я окунаюсь в первый момент кажущуюся холодной, а чуть погодя, теплой и ласковой воду. Страшно и великолепно плыть в темноте навстречу пугающей и влекущей неизвестности, иногда оборачиваясь на смутный в полумраке пляж. Ложусь на спину, раскинув на волне руки, и погружаюсь в жутковато бездонное отточенное звездами небо. За спиной слышу шум и всплески, Стас догоняет меня резкими саженками, уходит вперед, затем останавливается, машет рукой, ожидая.

Ты лежишь, раскинув руки и качаясь на волне,

Ни печали, ни разлуки, только ночь, и в тишине

Море светится, мерцая, исчезая в черноте,

Там, где звезды в водах тают, словно краски на холсте,

Кистью быстрой и небрежной нанесенные вразлет,

И покой душе мятежной бездна черная несет.

А волна, тепла, опасна, и коварна, и вольна,

В наготе своей прекрасна, в нежности своей страшна,

Под тобой небес глубины, над тобою океан,

И манишь, зовешь, ундина, в золотых волос капкан…

********

Открываю дверь и меня уносит водоворотом восторгов, поздравлений и объятий. Пришли любимые гости, Марья с мужем Григорием и Варвара, без мужа, поскольку ее респектабельный супруг никогда не ходит в гости без особой надобности, а я, естественно, особой надобностью для него не являюсь. Собрав букеты и подарки, вспоминаю, что встречаю гостей почти босиком в помятом платье и погибших в катаклизме колготках. Порываюсь временно ретироваться в комнату, чтобы привести себя в порядок, и взгляд мой падает на светловолосого напарника, который, в свою очередь, пытается прорваться к выходу.

– Дина, – шепчет Марья. – Это кто?

– Это? Сосед снизу… я его залила.

– Когда успела, кудесница ты наша?

– Вот прямо сейчас. Поставила чайник под кран и отвлеклась.

– А он очень даже ничего.

– Марья, ты о чем? Ты когда угомонишься? Да он моложе меня раза… в два…

– В два? Это ты погорячилась.

Неуместный наш разговор прерывается репликой блондина, которому все-таки удалось прорваться к двери.

– До свидания… я пойду.

– Да… до свидания, извините еще раз, – отвечаю я, отпихиваясь от кулака Марьи, впивающегося ударом мне в бок.

– Пригласи его, – шипит она мне на ухо. – Не будь дурой!

– Зачем? – отвечаю ей тем же шипением. – Буду дурой, если приглашу!

Кажется, наши маневры не остаются незамеченными.

– Подождите…э-э-э… простите, не знаю, как вас зовут! – кричит Марья, и я с тоской предвкушаю, как сейчас на мою голову свалятся разом и стыд, и позор.

– Вы меня? Станислав, – отвечает блондин, обернувшись в проеме двери.

Как?! Предательский холодок разливается где-то в районе желудка. Там душа базируется, что ли? И почему это имя вызывает у меня такую реакцию? До сих пор…