Страница 5 из 20
– Я вот тебе схожу щас – между глаз.
– Что-то я не припомню, чтоб местные так одевались, они тут вроде с головой закрываются, – недоумевал восхищенный Кузин, не в силах оторвать взгляд от женщин.
– Паранджа называется, – услужливо подсказал Тайжанов.
– Хватит на баб пялиться, изучаем обстановку, и это вовсе не значит только на грудь их глазеть. Давайте поближе подползем, по-тихому, чтоб не засекли нас.
Только мы собрались спуститься с холма, как вдруг в это странное поселение прибежал пацан лет двенадцати и, что-то крича, стремглав помчался к центральной палатке. Из палатки, или как она там у них называется, вышел мужчина лет пятидесяти, хотя с такого расстояния точно определить трудновато. Пацаненок бухнулся перед ним на колени и, указывая рукой куда-то в сторону, начал что-то захлебываясь рассказывать. Жаль, отсюда не слышно. А в поселке началась суматоха. Женщины разбежались по палаткам, зато появились еще шестеро мужчин, что самое интересное – с копьями и плетеными щитами.
– Эт-то шо еще за первобытно-общинный строй, – заржал Галуза, тут же схлопотав от меня подзатыльник.
Мужчины были одеты примерно так же, как и женщины, только повязки были покороче, да за широкий пояс тесак засунут.
Галуза прошептал, еле сдерживая смех.
– Армян, ну ведь ржачно же, – мужики в юбках и с шампурами.
– Ох, Галуза, сдается мне, что эти «мужики в юбках» на этот шампур тебя наденут, а ты даже не поймешь, как это вышло, так что молчим и наблюдаем.
И тут вдалеке показалась повозка, запряженная двумя быками, которую сопровождали человек сорок воинов, и, по-моему, покруче тех, которые были в поселении. Откуда вывод? А очень просто: во-первых, вооружение добротное – копья и тесаки, да еще некое подобие доспехов на руках и на груди. Ну, наверно, от чего-то все-таки защищают. В колеснице (или повозке, черт их разберет), кроме самого возницы, стоял мужик в кожаном шлеме и в плаще, накинутом на плечи – старший, наверно.
Въехав в поселение, отряд рассредоточился и начал сгонять народ к центральному шатру. Людей набралось не очень много: в основном женщины, дети, да пара дряхлых стариков. Местные солдатики слабо попытались сопротивляться, но всего за пару минут их привели в чувство «дешевым и сердитым способом» – подзатыльниками и тупыми концами копий, легко и быстро объяснив, кто в данный момент хозяин положения. Старейшина пытался оправдаться, отчаянно жестикулируя руками.
– Жалко, ничего не слыхать, – Кузин поправил кепку.
– А что тебе непонятно – простой наезд. Вмешаемся?
– Сидим… вернее, лежим и наблюдаем, – угомонил я ребят.
К этому времени местные вроде задобрили командира прибывшего отряда: какую-то подстилку типа ковра постелили, «поляну» накрыли.
Женщины засуетились: на ковре, расстеленном прямо на земле, появились разные кушанья. Блин, голодный я, сколько мы здесь? О, уже почти два, а мы еще не жрамши. Посмотрел на ребят – ясно, тоже голодные. Ну, пока они там трапезничают, мы тут сухпайком перебьемся.
– Ну что, мужики, давайте и мы червячка заморим, пока они там общаются.
– Так, видать, они тут надолго. Вон, там уже ухаживания пошли, – Галуза кивнул в сторону, там мужик тупо взял одну из девок за волосы и потащил в шатер.
– Шайтан, – сквозь зубы выдавил Тайжанов.
– Что?– не понял Ден.
– Суки, говорю, – взревел Тайжанчик, я улыбнулся его столь вольному переводу.
Надо в лагерь кого-то послать, предупредить, что мы здесь задерживаемся, чтоб кипиш не подымали. Только кого – Дена? Салабон, потеряется еще. Тайжанчика? Он мне здéсь нужен – как переводчик. Остался Кузин, он вроде поответственней всех будет.
– Так, Кузин, давай, дуй к нашим, скажи, что мы тут задерживаемся, пусть не беспокоятся, а мы пока немного понаблюдаем. Думаю, не надо напоминать, что мы не одни, так что поосторожнее.
– Мне вернуться?
– Не, оставайся там. Хотя… знаешь что, посмотри, что у нас там с припасами, если надо воды, возьми пару ребят, канистры и давайте сюда – запасы пополним, думаю, нам не откажут.
– Все, я пошел, – Кузин отполз назад, встал и, пригнувшись, чтоб не заметили, спустился с холма и побежал в сторону нашего лагеря.
А у подножия холма все шло своим чередом, народ от души веселился: мужики жрали, заваливали девок, кидали костями в местных пацанов и ржали.
– Они их конкретно чморят. Армян, может, вмешаемся?
– Сиди на месте, Галуза, приглуши свою жажду справедливости и в местные разборки не лезь, пока не разберемся, кто есть кто, и что за фигня тут творится. Если ты думаешь, что мне нравится все это, то ошибаешься.
– Ладно, молчу.
Так прошло пару часиков, и народ начал помаленьку собираться. В колесницу их главного закинули какую-то девчонку, двое-трое воинов начали отгонять отару овец, хотя местные чуть ли не на коленях просили не забирать. Но видно, плохо просили, потому что отару все же забрали, и девку, кстати, тоже, хотя мне показалось, что о ней не особенно печалились. И помаленьку двинулись в обратный путь.
Как только отряд скрылся из виду, народ внизу успокоился, малолетние пастушки куда-то сбегали и пригнали отару – даже побольше, чем у них угнали
– А хитрозадые, – улыбнулся Галуза.
– Ай молодца, – поддержал Тайжанчик.
– Каждый крутится, как может – вставил я.
– Может, спустимся в деревню, ара, воды наберем?
– Не хочу пока светиться, Тайжанчик.
– Ну, или выменяем на что-нибудь, мы что, мы же без наездов, типа – просто путники.
– Ага, путники с калашами, – улыбнулся я.
– По-моему, они не очень знают, что это такое. Исходя из того, что я видел – копья, щиты – первобытно-общинный строй прям, – заерзал Ден.
– Бронзовый век, вообще-то.
– О, Ташкентский университет, узнаю, – хмыкнул я.
– Да, исторический факультет, – уточнил Тайжанов.
– Однако… ну шо, рискнем? – Галузе не терпелось.
– Заодно и первый контакт попробуем наладить. Тайжанчик, ты у нас за переводчика. Что менять будем?
– У меня брелок есть – фирменный! Думаю, за него воды разрешат набрать, – Галуза протянул мне брелок с логотипом «Мерседес», – от сердца отрываю.
– Хорошо, все начеку, автоматы с предохранителя сняли, затворы все передернули – на всякий. Спускаемся так, чтоб нас издали было видно, в руках ничего не держать, чтоб не волновались особо. Все, походу, у нас вроде явное преимущество, если у них для нас ни каких сюрпризов не будет.
Обойдя поселение с востока, мы стали медленно приближаться, стараясь, чтоб нас издали было видно. Как и ожидалось, местное правительство в лице поселкового вождя со своими «идальго», выставив копья вперед, вышли навстречу. Я демонстративно поднял руки вверх, доказывая, что в руках ничего нет, стал медленно приближаться, прихватив с собой Тайжанчика, а остальным показал, чтоб ждали. Подойдя поближе, остановились
– Тайжанчик, ты им скажи, мол, мы солдаты советской армии, проходили мимо, водички решили набрать. Если, конечно, им не в падлу поделиться. Восточное гостеприимство, то да сё. Ну, ты знаешь.
Тайжанов сделал шаг вперед и уже открыл было рот, но тут произошло непредвиденное, нечто такое, что выбило нас в аут – и не первый раз за сегодняшний день. Старейшина заговорил, но удивительно было не это, а … я, да и по лицу Тайжанова было ясно, что и он … короче, мы его спокойно понимали.
– Я Хавила, сын Хуша, от семени Хама. Кто вы, путники, и что хотите? Это наши земли, милостиво дарованные нам Баалом для пропитания.
Мы с Тайжанчиком переглянулись, и поскольку Тайжанчик потерял дар речи, то попробовал заговорить я.
– Я Давид, сын Хосрова, из рода Дающих крест2, мы просто путники, хотели бы напиться воды и пополнить запасы. И мы сразу же уйдем.
– Армян, походу, они тебя понимают, – прошептал Тайжанчик.
Почувствовав некоторое замешательство, я решил предложить брелок.
– Прими небольшой дар в знак наших мирных намерений, – я протянул ему брелок, блестящий такой.
2
Хачатурян – в переводе с армянского: «Хач» – крест, «тур» давать т.е. «дающий крест».