Страница 3 из 16
Стали жить дружно. Я включился в работу, работа мне нравилась, сначала старшим мастером, а буквально через полтора месяца меня поставили заместителем начальника цеха. Я много работал, оставался после работы. Институт есть институт, а практика есть практика и гораздо полезней. Познакомился со всеми в своем цехе, равняясь в этом на директора, который знал практически всех рабочих по имени-отчеству. Когда завхоз спросил, как меня звать, и я назвал имя, он возразил:
– Нет, вы инженер, все-таки закончили высшее учебное заведение, вас должны все называть уважительно по имени-отчеству, так что уж извините, как вас по батюшке?
И все на заводе с первого дня, несмотря на мою молодость, обращались ко мне по имени-отчеству. Не знаю, насколько я был нужен на производстве, мне просто нравилось работать, и люди хорошие, со многими подружился, рыбачили вместе. Все складывалось нормально.
Как и положено, жена вскорости забеременела.
У соседей не было детей. Лариса выглядела, я бы сказал, как десятиклассница, фигурка, лицо, всегда улыбается, в общем, красавица. Не скажу, что моя жена некрасивая, но иногда, признаться, заглядывался на соседку. Тем не менее, ни-ни!
Как-то вечером жена плохо себя почувствовала. Я скорее к соседям. Хозяин уехал в Москву консультироваться и собирать отзывы к защите диссертации. Лариса сразу прибежала. Меня выставили за дверь. Вышла, позвонила. Буквально через пять минут приехала скорая. Я отправился в больницу вместе с женщинами и ждал в приемном покое. Лариса прошла внутрь и долго не возвращалась, а вернувшись, говорит:
– Ей придется полежать. Но это еще не роды.
Мы отправились домой через парк. Дорожка была плохо освещенная, Лариса оступилась, схватила меня за руку, и тут, понимаете, что-то необъяснимое стало происходить. Она прижалась ко мне, и я ее обнял, прижал к себе, почувствовал запах ее волос. Она подняла глаза, мы встретились взглядами, я еще крепче ее обнял и поцеловал. Не знаю, сколько мы стояли так.
– Идем, что ли? – спросил я наконец.
– Пошли.
Пришли.
– Давай чайку попьем у меня.
Ну, что тебе говорить. Мы молоды были. Она осталась у меня.
Пока моя жена готовилась к родам и рожала, а ее муж собирал отзывы для диссертации, Лариса приходила ко мне. Я был счастлив. Не знаю, что это было, как затмение какое-то на нас нашло.
У меня родилась девочка. Жена выписалась из больницы. Накануне ночью Лариса пришла ко мне последний раз. Потом приехал ее муж с дипломом кандидата медицинских наук и с предложением занять в одном из престижных санаториев Сочи должность главного врача. В поселке все очень сожалели, что уходят хорошие врачи. Они уехали.
Я продолжал работать на заводе. Ни о каких кандидатских не думал. Вскоре стал главным инженером. Директор готовил меня на свое место. По его настоянию я закончил экономический институт, получил дополнительное образование.
Прошли годы. И вот, представляете, два месяца назад я отправился в санаторий. Что-то зимой меня забеспокоило сердечко, как моторчик застучал, и врач мне предложил:
– Поезжай-ка отдохни, нельзя столько работать.
Жена не могла поехать со мной зимой: дочка в школе училась. Я прибыл в Сочи один, оформился в санатории. Настал час приема у «этажного врача». Захожу в кабинет и вижу: это она, Лариса! Сидит, что-то пишет и, не глядя на меня, показывает рукой:
– Проходите, садитесь.
Я приблизился к ней.
– Садитесь, – взглянула на меня, широко открылись глаза. – Это вы?
– А это ты?
Я хотел обнять, она покачала головой:
– Я на работе. Ну-ка разденьтесь, я вас послушаю.
Когда она зашла ко мне за спину, я обратил внимание на фотографию, стоявшую в рамке на столе, взял в руки и увидел себя, десятилетнего.
– Это мой?
– Не твой, а мой, – она взяла у меня фотографию. – Это мой ребенок.
– Он мой.
– Нет, мой, – покачала головой Лариса.
Не было никакого сомнения в том, что это мой сын. Она блондинка, я блондин, а муж у нее черноволосый, сын же блондин, как я и как она, и черты лица, тут любой бы сказал: моя копия.
– Муж догадался?
– Это мой сын и его. А вы здесь ни при чем.
Вот так холодно отбила она мне все, а я вспоминал, как мне было с ней хорошо.
На следующий день в кабинете сидела другая врач.
– А где Лариса?
– В отпуске. Она вчера последний день работала.
Не стоило труда узнать адрес, но, конечно, я не стал напрашиваться в гости. Я решил увидеть сына издалека, спрятавшись за деревьями у дома и дождавшись, когда Лариса выйдет с сыном из подъезда. Без сомнения, это мой ребенок. Мне хотелось бы с ним быть, пойти с ним на рыбалку, но он живет в другой семье.
Ладно, заболтался я, извини.
Вот так получилось: двое детей у меня от разных женщин, от моей жены дочка и сын от женщины, с которой меня связала, не знаю, как назвать: вспышка любви что ли?
Сын родился ровно через девять месяцев после дочери.
Сапожник
Мне посоветовали съездить к Петровичу на платные пруды, что за хутором Западным. Когда-то это были колхозные пруды, а Петрович был там бригадиром, занимался разведением и выращиванием рыбы и обеспечивал приличный доход. Когда колхоз развалился, Петрович сумел то ли приватизировать, то ли прихватизировать пруды, короче, стал их хозяином, после чего, говорят, у него возникли неприятности, в связи с тем что вода в пруды поступала из канала, тянувшегося от Кубани через поле, которое купил другой человек. Он пришел к Петровичу и говорит:
– Твои пруды питает канал, идущий через мое поле. За это надо платить.
Петрович, естественно, не согласился, а тот очень просто поступил: засыпал канал, перепахал и в очень большой убыток ввел Петровича, рыба стала задыхаться, срочно надо было что-то делать. Не знаю как, но Петрович справился с неприятностями и все восстановил.
И вот однажды я на своей машине отправился туда порыбачить. Добрался до нужной станицы и завернул на рынок закупить продуктов. Думал остановиться у Петровича на два-три дня. Купил овощей, фруктов, сала, колбас разных местного производства. Сало купил настоящее. Я, правда, не очень разбираюсь в сале, но у брата научился выбирать: он всегда принюхивается и говорит, что, мол, вкус у сала, когда его соломкой шмалят, гораздо приятней, нежели когда паяльной лампой. Лично я не чувствовал никакой разницы, но взял такого сала и беконного.
По пути к хутору Западному встретился дважды указатель: «ООО „Петрович“». Дорога нормальная, причем с очень глубокими кюветами, чтобы, как я догадался, нельзя было съехать. Пруды обнесены сеткой-рабицей. Перед въездом к прудам шлагбаум. Рядом никого. Я подъехал вплотную к шлагбауму, он поднялся, я проехал. Впереди виднелись пруды и дом. Приличный дом, двухэтажный. У дома сад. В саду яблони, груши, вишни, черешни. За садом, кажется, был огород, издали не рассмотрел. С другой стороны за домом находились хозпостройки, очевидно, держат там и скот.
Мужчина лет пятидесяти указал, куда ставить машину. Под навесом были размечены парковочные места. Я припарковался, вышел из машины. Мужчина поздоровался и представился Николаем Петровичем. Я тоже себя назвал.
– Что, с самого Питера?
– Да, с самого Питера.
– И что сюда?
– Да вот порекомендовали мне, что у вас отменная рыбалка. Я рыбак-любитель.
– Да, рыбалка у меня хорошая. Но у меня есть правила, их придется соблюдать.
– Какие правила?
– Пойдемте, все расскажу.
Мы пошли. Около дома был пристрой, можно сказать, веранда с навесами. Я увидел несколько холодильников с напитками: кока-кола, пепси, простая вода. Кофейный автомат, витрина с кондитерскими изделиями. Хозяин пригласил меня под тютину, где стоял стол, тоже под навесом, очевидно, чтоб ягоды не падали на голову. Присели у стенда, отражавшего расположение прудов.
– Вот это верхний пруд, маточный, – стал объяснять Петрович, – здесь не разрешаю никому ловить и даже прошу туда не ходить, не надо пугать маточную рыбу, она должна нормально расти, нагуливать вес, чтобы оставить хорошее потомство. Оттуда я рыбу в другие пруды переселяю. Слежу, чтобы там не очень хозяйничали хищники. Пруды у меня с севооборотом, как в зерновом хозяйстве. В одних вывожу, предусматривая дезинфекцию и другие вещи, а потом ввожу в оборот. Есть старый пруд, как я его называю. Он был в аварийном состоянии, когда перекрыли воду. Питается родниками. Здесь рыба всевозможная есть, от уклейки до сомов.