Страница 51 из 55
Они уснули почти сразу, последнее, что сказала Виктор:
- Я рад, что твоя машина сломалась.
- Я тоже.
Проснувшись от тишины и от отсутствия тепла, Виктор полежал какое-то время, полагая, что Вика просто вышла по нужде, поняв, что её слишком долго нет – отправился на поиски. Эта ночь и эта женщина перевернули что-то в его жизни, сдвинули, сместили, поставили на правильное место. Возможно, просто пришло его время, он не хотел задумывать над этим, не мог, потому что понял, что она попросту уехала.
Тихо.
На снегу были свежие следы, а у ворот – следы от шин автомобиля. Он знал, что, в любом случае, всё произошедшее ночью – реальность, и он уже не выпустит из своей жизни Викторию, но, наверное, ему просто нужно было время. На принятия нового себя.
Виктор Вячеславович с уважением относился к женщинам, но не понимал глубины любви и привязанности своего отца к их матери, или некоторых его приятелей к жёнам, а то и к любовницам. Женщины были для него полноправными партнёрами в отношениях, он договаривался о сосуществовании, вёл себя согласно взятым обязательствам, позволял женщинам проявлять капризы или слабость, но они мало его интересовали или задевали, скорее – скрашивали досуг и гарантировали приятный секс. Не более.
Виктория задела его давно, будучи студенткой, в аудитории, на дне проектов, в котором она даже не принимала участие. Его заинтересовала её синяя графика, поглощающая и манящая, как сегодня ночью его поглотила сама Виктория. Он готов был капитулировать, сразу, привыкший принимать решения и следовать им, он уже знал своё решение, но ему нужно было время и ей – нужно было время.
Сегодня ночью в синих гранях льда он увидел страх, как отражение своего. Непривычность, отсутствие постоянных маяков, пугало его не меньше…
- И долго будешь сидеть? – перед ним стояла сестра и недовольно дёргала ногой. – Задницу отморозишь.
- На этой скамейке хорошо думается…
- А о блондинках думается ещё лучше.
- Блондинках?
- Дурака не включай, ты может и президент кому-то, но мне – младший брат… что у тебя с этой Викой?
- Я женюсь на ней.
- Отлично. Неплохо было бы и ей сообщить, потому что, когда я приехала, привезя оливье своему горячо любимому брату, девица, кажется, была без сознания от страха.
- Какого страха?
- Обычного утреннего страха. В темноте все кошки серы, а поутру…
- Ты её увезла?
- Да, она попросила, до станции… стоп, не пяль глаза, я её отвезла в город…
- Меня разбудить не могла?
- Витя, откуда я знаю, будить тебя, не будить, что за блондинка, глаза на мокром месте, говорит – случайная знакомая, по взгляду – не случайная. Тем более – не помню, чтобы ты сюда женщин возил… С меня взятки гладки, попросили привезти поесть – я привезла, заметь, первого утром, попросили отвезти девушку в город – я отвезла. Одна в машине хлюпает носом, другой на лавочке медитирует… Давай-ка поедим, обмозгуем – что да как, а потом ты поедешь за своей Снегурочкой. Это ж надо, столько баб вокруг, а он в лесу под ёлками нашёл… ты проверил, она точно не Снегурочка?
- Проверил… Что? Маааш, вот ты заноза, иди сама поешь, я поехал.
- Давай, Ромео, так я свадебку-то обмозгую?
- Мозгуй, конечно, - он улыбнулся старшей сестре, - я там это… кровать твою… бельё смени, если на ночь останешься.
- Обесчестил? Будешь должен, - она смотрела вслед младшему брату, всегда спокойному, собранному, всегда следящего за речью и внешним видом, проводящему бо́льшую часть времени на работе или с семьёй – её или родительской. Смотрела на человека, на которого всегда могла положиться, к кому приходила плакать ещё с его десятилетнего возраста, и он, мальчишка, ничего не понимающий в девчачьих любовных делах, просто выслушивал её, позволяя плакать сначала в его подушку, а потом грудь. Она никогда не понимала причину его одиночества, но не лезла с расспросами. Как сегодня, готовая выкинуть на него лавину своих вопросов, она ограничилась парой фраз.
Приехав на дачу, она застала девушку. Блондинку. Хрупкую, изящную, как фарфоровая статуэтка, и с заплаканными глазами. Расспросив, кое-что поняв из сбивчивых объяснений, она просто отвезла девушку в город, считая, что брат решил поразвлечься. Сейчас, после: «Я женюсь на ней», она жалела, что не узнала её лучше…
~*~*~*~
Колокольчик на входной двери мягко сообщил о посетителе. Виктория убирала раскиданный по помещению серпантин и поправляла игрушки на ёлке. Она любила Новый год, любила ощущение эйфории, что витает в воздухе, любила, когда по телевидению показывали старые добрые фильмы, а по телефону раздавались звонки от старых друзей. Она любила украшать пространство, упаковывать подарки, готовить сюрпризы. После открытия своего магазина и конкурса детских работ, она поняла, что новогодним настроением можно так же просто делиться, как сушками из пакета.
Тебе сушку – чудо.
Тебе сушку – радость.
Тебе сушку – волнение.
И Виктории возвращалось не меньше.
- Почему ты уехала?
- Почему ты приехал?
- Хочу спросить, не согласишься ли ты поехать со мной в Рим?
- Зачем?
- В свадебное путешествие.