Игра

Синее сияние резануло по глазам, слишком яркое, для её привыкших к вечной тьме глаз.

Старая ведьма ненавидела эти вынужденные визиты. Каждый раз она чувствовала себя бессильной. И это злило. Она, в жилах которой текла кровь древних существ, некогда пленивших весь мир, обязана была преклонять колени перед ним. И пусть по силе они были равны, её тёмная сущность бесновалась. Он крепко держал её. И каждый раз приходилось напоминать себе об этом. Приходилось, стиснув зубы, и затолкав гордость подальше приходить к нему на поклон.

Тёмная выдохнула и ступила в проход.

Столько лет она приходила сюда. Пора привыкнуть. И всё же каждый раз ей не удавалось совладать с обжигающим внутренности гневом.

- Рад видеть, ведьма, – тихий голос того, кому она уже много лет она служила, резанул по ушам.

- Не могу ответить тем же, – буркнула она, не открывая глаз.

Щелчок. В воздухе повис запах потухших свечей.

- Так лучше? – спросил он.

- Намного, – ответила ведьма и, наконец, смогла открыть глаза.

Она, та которая уже много лет вглядывалась во тьму, спрашивая и получая в ответ серые тени, испытала некоторое подобие благодарности. Темнота привычно обрисовала контуры и очертания предметов. Нет, она, конечно, могла привыкнуть и к свету. Но так было удобнее. Так она чувствовала себя уверенней. В темноте она сильней, чем тот, к кому она пришла. По крайней мере, хотелось так думать.

Когда-то давно она решила, несмотря ни на что, вести себя так, как равная ему. Но чем дольше они были знакомы, тем отчетливей было осознание собственной беспомощности. Не раз она сама себе казалась рыбой, которую держат за жабры. Её демоническая кровь вскипала, от этого сравнения. Но что сделаешь?

- Итак, моя хорошая, чем порадуешь старика?

Старик. Ведьма едва смогла сдержать смешок. Он был всегда таким. Сколько она его знала. А знала давно. Ещё с тех проклятых пор, как впервые ступила на земли Вернарии. В который раз послушала своё сердце. И он был таким же. Тогда, когда никому не известная ведьма, рыскала по Гекширу в поисках младшей представительницы своего рода.

- Скажи мне, почему ты до сих пор не занял трон? Я уже много лет задаюсь этим вопросом и всё не могу понять. Тебя не угнетает необходимость преклонять колени перед этой тощей рухлядью?

Ведьма не спускала глаз с собеседника. Вглядывалась в огонь, из которого и была соткана его душа. Тёмный. Точно такой же, как и она. Но более хитрый и изворотливый. Потому и удалось обмануть её. Самоуверенность сгубила не одно поколение тёмных ведьм. Её жертвой пали мать и бабка. А она запуталась в искусно сплетенной паутине.

Пламя в его глазах полыхнуло сильнее, и ведьма довольно рассмеялась.

- Угнетает, – констатировала она.

- Не спорю, – подтвердил он. – Но это совершенно не твое дело. Так с чем пожаловала, моя радость?

Ведьма опустилась в кресло. Перевела дыхание, стараясь совладать с раздражением. Оно душило её. Как и этот лорд. Но мысль о том, что однажды она отплатит ему за всё, грела и успокаивала.

- Ты напряжена.

- Как моя внучка? – задала она самый важный для неё вопрос.

- Ты еще не сказала ничего, что могло бы дать тебе право задавать вопросы.

Ведьма шумно перевела дыхание.

- Но я отвечу. С ней все в порядке - жива, здорова и довольна жизнью. Итак…

- Я говорила с дедом, – начала ведьма, стараясь совладать с собственным, дрожащим от гнева, голосом.

- Он сказал кто королева?

- Нет, конечно. Не был бы он демоном, если бы взял и выложил всё сразу. Намеки и подсказки – всё, на что я могла рассчитывать. Но мой мальчик, и так справился. – Тартея замолчала на мгновение и закончила, выдохнула. - Это пигалица де Роад.

В глазах собеседника снова полыхнул огонь. И губы растянулись в довольной улыбке, в темноте показавшейся жирной пиявкой на сером лице.

- Ты заешь, – догадалась тёмная. - Знал и раньше?

- Догадывался.

- Одна из твоих воспитанниц?

- Не слишком много вопросов, ведьма?

Она умолкла. И тут же снова заговорила, стараясь сохранить самообладание.

- Я хочу забрать внучку.

Лорд поднялся и прошёлся по кабинету. Тени смазались, спрятали его лицо.

- Почему ты никогда не спрашиваешь о дочери, Тартея?

Потому что это слишком больно. Однажды её дочь ушла. Слабая человечка, не унаследовавшая и капли силы, которая по праву рождения текла в жилах многих поколений тёмных ведьм. Зато ей в полной мере достался скверный характер, не раз портивший жизнь женщинам её рода. Воспоминания, от которых она бежала несколько десятилетий, вспыхнули, как сухой тростник.

Тогда она была еще молодой ведьмой. Поколения илларийских тёмных, что жили и процветали на берегах тёплых морей. Вспыльчивых и страстных южанок. Что ж, годы, проведённые в Смелендере исправили и это. Заморозили. Вытравили эмоции. И всё же она ещё помнила. Сколько ей тогда было? Двадцать? Двадцать пять?

Он был илларийцем. Единственный, о ком она по сей день вспоминала с тоской. Это было лишающее разума чувство. Высокородный. Выбравший долг, а не её. Забравший дочь, которую она ему родила. Хотя… Нейтория ушла сама. Всё же она была больше человеком. Тартея пережила эту боль, разом потеряв их обоих. После она отомстила ему, забрав его жену и двух сыновей. Дед мог гордиться тёмной. Она была жестока, как истинная демоница в своей мести. И уже не молодому герцогу пришлось признать свою единственную, пусть и незаконнорожденную, дочь. Знала ли её девочка, что всем что получила, обязана отвергнутой матери? Знала ли, что трём поколениям тёмных пришлось уйти далеко на север, спасаясь от гнева её отца? Возможно, догадывалась. Возможно - нет. Тартея не думала об этом. Кровь тёмных была сильна в ней. Больше, чем она хотела бы. Только тёмные ценят свое потомство выше всего. Жаль, что её дочь простая человечка. Бездарно растратившая жизнь, которую ей преподнесли на блюдечке. Вышла замуж в Вернарию. Стала герцогиней. После любовницей короля. И что в конце? Молодой мелкий дворянчик, что сделал ей ребенка и сбежал. Как же его звали? Валон? Вайлон? Вайтен? Демон с ним. Результат от того не изменился. Её дочь растоптала сама себя, избавилась от незаконнорожденной дочери. Благо не более радикально. И теперь она подыхает в собственном замке забытая всеми сиятельная герцогиня де Роад.