Страница 70 из 98
За столом рядом с ней оказался симпатичный темноволосый мужчина лет тридцати пяти. Он галантно ухаживал за Олечкой, подливал ей вина, рассказывал смешные и вполне приличные анекдоты.
Во время перекура в дамском туалете Таня успела шепнуть ей, что соседа зовут Сколов Петр Николаевич, он заместитель заведующего первым отделением – мужик шикарный, но жуткий бабник и женат.
«Наплевать!» – решила Олечка.
– Ольга, – спросил Петр Николаевич, когда она вернулась за стол. – А вы далеко живете? Давайте я вас провожу!
– Ой! – ответила она, только сейчас взглянув на часы. – А вы на машине?
– Конечно, – улыбнулся Петр Николаевич. – Вы же видели мои «Жигули».
– Но вы выпили. Вам, наверное, нельзя за руль?
– Ерунда! У меня спецталон! – пошутил Петр. – Собирайтесь, поехали!
Он отвез ее до парадного, проводил до квартиры и не отказался заглянуть на чашечку кофе.
Оля сама не понимала, что с ней творится. Может, просто непривычно много выпила? Когда Петр Николаевич (Петя, Петенька) начал целовать ее и расстегивать блузку, она не оттолкнула его.
Через два часа он ушел, чмокнув Олечку в щеку, чтобы больше никогда не возвращаться. Оле он оставил разочарование неудовлетворенной плоти и … ребенка.
Оля работала во втором отделении и со своим случайным любовником так до конца практики и не встретилась.
Что беременна, она поняла через три месяца. Отправилась в женскую консультацию, встала на учет.
В институте взяла академический отпуск.
Ее мама, узнав, что дочь собирается рожать, сначала пришла в ужас, но потом смирилась.
– Только, – говорила она дочери, – обязательно восстановись в институте! Я тебе и денег дам и няньку приличную найду. Ты только получи высшее образование!
В середине апреля Оля родила прелестного мальчика, а в сентябре вернулась в институт – доучиваться.
С маленьким Валерой теперь сидела нянька. Оля испытывала к сыну весьма противоречивые чувства: вроде бы и любила по– своему, но слишком сильно напоминал он ей о ее первом, да еще и случайном мужчине.
Оля окончила институт, получила диплом и устроилась на работу в тот самый НИИЭМ, где отрабатывала практику. Квартиру она без проблем разменяла: на двушку в Гатчине (поближе к работе) и однокомнатную в Ленинграде.
Мамин фарцовщик постепенно превращался в уважаемого и весьма преуспевающего бизнесмена. Видимо, он действительно любил Олину маму, потому что когда его друзья – приятели начали разводиться с постаревшими женами и жениться на всевозможных «мисс», он только усмехался. Оля даже не узнала, в какой именно день они официально зарегистрировали отношения. Просто однажды мама похвасталась, что стала законной супругой бизнесмена.
В НИИЭМе Оля работала теперь уже не лаборанткой, а врачом, но все в том же втором отделении.
Однажды утром на проходной она столкнулась с красивым мужчиной, смутно напомнившим ей кого– то. Мужчина вежливо улыбнулся и пропустил Олю к турникету перед собой. Оля хотела улыбнуться в ответ, но, вглядевшись в его лицо, вздрогнула и покраснела. Это был отец ее ребенка.
Судя по реакции, Петр Николаевич не узнал Олечку. Скорее всего, он просто забыл о ее существовании.
А у нее будто что– то сдвинулось в голове. Если четыре года назад она отдалась ему в порыве то ли пьяного желания, то ли мимолетной страсти, то теперь влюбилась по– настоящему.
Она не искала с ним встреч, не старалась попасться лишний раз на глаза или поговорить. Она, молча, про себя, умирала от неразделенной любви.
Она каждую минуту вспоминала его лицо, его карие чуть прищуренные глаза, его уверенную походку. Она думала о нем, когда просыпалась утром и ложилась вечером. Она мечтала о нем, когда осматривала очередного пациента или писала научную статью.
У нее не было других мужчин раньше, у нее не могло их быть теперь. Все казались настолько безнадежно чужими, что даже легкое прикосновение чьей– то руки вызывало в ней брезгливое передергивание.
Но Петр Николаевич не обращал на Олечку никакого внимания. То есть, вообще.
Когда сыну исполнилось семь лет, он спросил Олю:
– Мама, а где мой папа? Он, что, как у Вадика, нашел другую семью?
Вадик был ребенком лучшей Олиной подруги. Это после ее двадцатого дня рождения кончилось Олечкино детство.
– Нет, сынок! Он просто не знает, что у него есть ты.
– А почему ты ему не рассказала?
– Потому что у него уже тогда были жена и ребенок.
– Да наплевать! Ты, мама, наверное, глупая! Может, если бы папа узнал обо мне, он бросил бы свою первую семью!
– Как ты смеешь так разговаривать с матерью?!
– Хорошо, мам. Прости! Я больше не буду говорить тебе, что ты глупая. Ну, скажи мне, как его зовут?
– Зачем?
– Просто, я хочу знать!
Уж неизвестно, кто дернул Олечку за язык:
– Его зовут Сколов Петр Николаевич! – выпалила она и осеклась.
– Петр? – удивился Валера. – А почему у меня другое отчество?
– Я записала тебе отчество по имени моего деда.
– Деда? А, тогда понятно.
Прошло три года. Валере исполнилось десять. Он стал вполне самостоятельным мальчиком: мог разогреть себе обед и помыть посуду, не забывал делать уроки, без провожатых ходил в театральный кружок в районном Доме пионеров.