Страница 47 из 98
– Я не хочу, чтобы Валера тебя сейчас видел. Он может еще сильнее возбудиться.
– Хорошо, я уйду попозже, а дверь захлопну.
– Ну, пока!
– Пока!
Через месяц солнечным июньским днем, когда Коля догуливал последнюю неделю отпуска, позвонил дядя Петя.
– Коля, у меня беда. Убили Таню и Ларису.
– Как?! Когда?
– Два дня назад. Их зарезали прямо в квартире. Милиция уже нашла убийцу – это новый Ларисин парень. Говорят, хотел ограбить квартиру, но испугался крови и убежал.
– Дядя Петя…
– Похороны в пятницу в двенадцать часов на Ковалевском кладбище.
– Я приду. Мы с мамой придем. Если надо чем– то помочь…
– Спасибо, Коля. Ребята с работы уже все сделали.
Коля шел как лунатик, а в голове крутилась фраза Валеры: «А об остальных я сам позабочусь.»
После похорон Коля встречался с дядей Петей только на работе. Тот рассказал однажды, что устроил Валеру не в клинике, а дома под надзором квалифицированной сиделки. Поговорить с дядей Петей начистоту Коля не осмелился, и поэтому просто решил держаться подальше.
Когда начался эксперимент Колпакова, Коля почти не удивился, узнав, что одним из испытуемых, должен был стать Валера. «Наверное, так дядя Петя хочет его вылечить», – утешал он себя сначала. Но то, что Коля выяснил в последний момент, очень его встревожило.
Программа писалась одна на троих, но двое пациентов подключались к ней реально, а с Валеры просто был списан виртуальный персонаж. Об этом знали только сам Валера, Колпаков, дядя Петя и Коля.
Во время пожара в лаборатории Коля честно пытался спасти всех и все, что только возможно. Он как раз, задыхаясь в дыму и копоти, сделал укол, возвращающий сознание, Вере, когда что– то сзади ударило его по голове, и он потерял сознание уже сам.
Глава 42
Сентябрь 2001 год
Кап– кап… Кап– кап. То ли вода из крана, то ли выпавшая из вены иголка капельницы. Кап– кап…
Маше казалось, что вовсе не Вика, а она сошла с ума. Она целыми днями, а иногда и сутками, сидела в этом долбаном институте в компании полусумасшедших фанатиков, для которых их гребаный эксперимент важнее всего на свете. Маша не понимала их. Они не понимали ее.
Ей было наплевать на все их научные тонкости, великие перспективы, доморощенные интриги. Для нее был важен только один человек, из которого они (или другие, но такие же) сделали лабораторную мышь. Они лишили его памяти, характера, сил – они практически лишили его жизни.
И ради чего? Ради великого будущего, когда каждую болезнь можно будет вылечить элементарным погружением в нереальность?
Кап– кап… Кап– кап… Маша снова поднялась с узкой кушетки и подошла к третьей кровати от окна. Она снова посмотрела на это изможденное высохшее тело, на это изжелта– бледное лицо под прозрачным стеклом шлема. Проверила все эти трубочки и шланги, через которые по капле переливалась (или, наоборот, уходила?) самая важна для нее жизнь.
Жаль, что она не могла постоянно сидеть у экрана видеонаблюдения за Программой, отражающей виртуальную Мишкину действительность. Когда дежурили Антон и Вадим, они звали Машу в просмотровую, когда остальные – нет. Да они и не имели понятия, насколько важен для Маши был этот их пациент №3. Поэтому сегодня ночью она могла наблюдать только за его телом.
Вряд ли кто– то знал, что Маша осталась ночевать в палате. Она вернулась на свою кушетку, накрылась серым кусачим пледом.
Этот плед привез для нее Антон, увидев, как она устраивается на дежурство: шапка под головой, куртка вместо одеяла. Но сегодня Антон дома. Сидит, наверное, у телевизора, листает какие– нибудь «24 часа» или «МК в Питере», треплет за ухом рыжего Тишку и потихоньку задремывает. Она уже знала, как он проводит вечера. А ночью, часа в три, к нему приходит его сонная Анечка, берет за руку и отводит в спальню. Он, почти не просыпаясь, залезает под одеяло и спит до утра без снов.
Мишка тоже любил дремать у включенного телевизора, а когда Маша пыталась его уложить, громко ворчал, но потом, засыпая, просил погладить его по спинке минуточек пять. Интересно, Антон тоже просит Анечку об этом? Или у них другие фишки?
Кап– кап… «Да когда же починят этот дурацкий кран? – взбесилась Маша. – Завтра же вызову водопроводчика!»
Дверь палаты тихонько скрипнула и открылась. Маша не шевельнулась, но приподняла ресницы. Темная фигура, легко приволакивая левую ногу, подошла к кроватям и наклонилась над первым пациентом.
В дежурном освещении палаты видно было плохо, но Маша заметила, как в руке посетителя что– то отсвечивает стеклом. Да это же шприц!
Она мгновенно вскочила и закричала: «Помогите!» Незнакомец вздрогнул и машинально оглянулся на ее крик. Маша уже стояла около кушетки, схватив тяжеленную подставку из– под цветка, сбросив горшок на пол. «Помогите!» – заорала она уже во весь голос.
Из просмотровой раздались громкие звуки отодвигаемых стульев.
Ночной посетитель приблизился к Маше. Она увидела устремленный мимо нее пылающий взгляд, почувствовала тошнотворное дыхание.
– Ты сука! Я не добил тебя тогда, но сейчас мне уже никто не помешает!
Он подходил все ближе и ближе.
Маша сжимала подставку и думала, как трудно ударить по голове человека, даже если тот хочет тебя убить. «Я смогу! – убеждала она себя. – Я смогу!»