Страница 46 из 192
- Отдаете вы себе отчет, или нет, но это больше чем любопытство. Обычный горожанин и на холм поленится подняться, чтобы глянуть туда. Байки травить - одно, а оторвать зад от стула - уже другое, на это должны быть причины. У вас их тоже нет, но то, что вы увидели в первый раз, готов биться об заклад, наверняка случайно, на вас как-то подействовало.
- Не обо мне сейчас речь, - попробовал я перевести беседу в нужное русло. - Мы говорим о лесе, и вам о нем известно больше моего. Незачем отклоняться в сторону.
- Никуда я не отклоняюсь, просто сейчас вместе с вами пытаюсь понять суть: в чем же его сила, которая даже сюда проникает. А если говорить о том, что видел я, то с виду он лес - как лес. Деревья почти обыкновенные, правда, все больше старые и крупные. В чем-то схожие, в чем-то разные. Стоят, молчат. Ничего этакого за ними пока не наблюдал. Порода, правда, мне не знакома. Но мало ли что произрастает на нашей земле. В одном месте растет, в другом - нет.
Я невольно припомнил линдерговскую байку о злых духах, а охотник между тем продолжал. Видимо, слова, которые он сначала говорил едва ли не через силу, теперь приносили ему облегчение, снимали с души тяжесть молчания, доселе довлевшую на нее.
- Согласно той легенде, - говорил он, - когда этот лес вырос вокруг владений колдуна, все живое бежало подальше от его границ, и на смену ему пришла такая нечисть, какую и во сне трудно представить. А коль привидится что похожее - спать заречешься. Есть ли в этом что-нибудь от правды - судить не могу. Может, в самой глубине кое-что подобное и до сих пор обитает. Пару раз мне попадались довольно странные следы, но не будем об этом. Мог и спутать, поскольку были они застарелые и нечеткие. Вообще-то звери там водятся, но постоянно где-то прячутся, избегая встречи друг с другом. А непрошеный гость, вроде меня, тем более не вызывает у них доверия.
Я хотел поинтересоваться: как же он тогда на них охотится, если охотится вообще, но теперь боялся его перебить.
- Однако, - охотник сделал паузу, подбирая слова, - есть там как будто в самом воздухе что-то липкое. Что затягивает и не отпускает. Заманивает, пробуждает желание углубляться вперед и вперед в самую чащу, пока не пройдешь этот лес насквозь. А что за ним, и где окажешься, оставив его наконец позади - неизвестно. Отсюда похоже, что он колышется от болотистых низин за рекой до самых горных круч, куда человеку вряд ли под силу вскарабкаться. Как знать. Взгляд издалека слишком часто обманывает, тем более, когда все скрывает туман.
- Но как же вам удается возвращаться оттуда? - удивленно спросил я, поймав себя на том, что верю во все, о чем он говорит, хоть это и было вопреки здравому смыслу. - Как у вас получалось совладать с этим... - ну, про что вы рассказывали, - раз эта сила, как вы утверждаете, даже сюда проникает?
- Утверждать не могу. Так, кажется иногда. А что касается вашего вопроса... - тень пробежала по его лицу, как будто он вспомнил о чем-то очень трудном. - Знал бы кто: чего мне это стоило. Дело не только в том, чтобы выпутаться из лабиринтов тамошних тропок. Покуда мне это худо-бедно удавалось. Однако и здесь, когда от него отделяет река, болота и много чего еще, будто бы часть меня осталась там, заблудилась, застряла что ли...
- И поэтому вы вновь собираетесь отправиться туда?
- Что значит: собираюсь? Собираются на пикник, иль по делам каким... Это совсем не то. Был бы уверен, дал бы себе слово никогда больше не переправляться за реку. Но в том-то и дело, что не уверен. Покуда лето, и плотный туман более-менее надежно укрывает тот берег, ощущение близости леса довольно смутное. Но когда приходит осень, и нездешние ветры крепнут, а небо наверху затягивается серой пеленой, тогда деревья, показав из осевшего тумана, точно руки, оголившиеся и почерневшие ветви, нагоняющие уныние своим видом, опять позовут к себе, и трудно будет не подчиниться этому зову.
С такими словами он еще глубже закутался в плед, расстеленный под ним в кресле, и отодвинулся от окна поближе к камину, словно там горел огонь, как это обычно бывает зимой или холодной осенью. Нынче же в нем не было нужды. Вечер был теплый и безветренный - самый обыкновенный летний вечер, если не считать грозы за рекой, которая шла на убыль, судя по раскатам грома, которые слышались все реже и дальше. Из-за уползающей тучи вынырнула луна и заглянула в окно.
- Вам это покажется странным, - сказал Фрог. - У кого возникнет охота намылиться в этакую даль, когда на улице промозглая сырость, а с неба беспрестанно моросит дождь. Признаться, я и сейчас чувствую этот холод, как бы он просачивается сюда во все щели. Вы, конечно, ничего похожего не замечаете, и немудрено. Ведь на самом деле он внутри меня. Я стал как-то обостренно все воспринимать, что ощущаю неотвратимое приближение осени уже сейчас, хотя лето едва за середину перевалило. Можете посчитать, будто я болен. Если и так, то я не знаю: как излечиться от этого. Нынче попробовал одно лекарство... - он опять налил себе вина, отхлебнул и снова закашлялся. Бокал дрогнул в его руке. По скатерти расплылось темно-красное пятно.
“Если бы не это лекарство, - подумал я, - может, так бы ничего о нем не узнал”. При первой нашей встрече по его виду ни за что нельзя было догадаться, что его мучит нечто подобное. Не любитель он толковать другим о своих проблемах, в отличие хотя б от того нытика из города, недовольного здешней жизнью. Только сегодня, когда я не вовремя... а может, как раз и вовремя нагрянул, кое-что начало приоткрываться. Даже таким сильным людям тяжело вечно все носить в себе, потому и могут позволить себе иной раз подобную слабость: хлебнуть лишнего, помогая тем самым собственному языку снять часть тяжкого груза с души.