Свирепый черт Лялечка

– Остаешься только ты. Если сам не похвалишься или не припрешься на конклав, все останется в тайне. Ведь ты не будешь людям трепаться, что теперь занимаешь столь высокий пост?

Пингвин судорожно отрицательно замотал головой.

– Значит все будет в порядке… Стоп! Чуть не забыла. В Паханате собаки есть?

– Не, Пахан не любит…

– Фу, – облегченно выдохнула Лялечка, – вот, теперь уж точно никто ничего не узнает. Если были бы собаки, то они могли бы унюхать, что от тебя чертями пахнет, тогда, пиши пропало, под пытками ты все бы им выложил. А так, опасаться нечего.

Шустрик испуганно обнюхал свои крылья, плечи, но никакого постороннего запаха не почувствовал.

t16

Еще один стимул верности

Решено было времени не терять, а немедленно отправляться к Пахану.

– Кабалка, помнишь, ты рассказывала, что можешь устраивать в небе световые эффекты? – Я прикинул, что лишняя сумятица в Паханате во время нашего визита не помешает.

– Да.

– А отсюда до города добьет?

– Думаю, должно получиться.

– Тогда прикинь примерно по времени, и когда мы доберемся до места, запусти какую-нибудь фигатень в небо, чтобы там поднялся переполох. Только сами в город не ходите. Оставайтесь здесь. – Я выгреб из кармана всю мелочь и протянул Пофигелу. – Мне мандаты больше не пригодятся, а тебе, вдруг что, могут сослужить службу. Если не вернемся, возвращайтесь в Далдонию. Царь с зятьями сейчас – сила огромная. Это я так говорю, на всякий случай. Мы обязательно вернемся. Ждите. – Я постарался придать голосу максимум уверенности. Кажется, получилось убедительно. – Идем?

Последний вопрос я адресовал Лялечке. Та молча кивнула.

– Мы проводим. – Высказал общее пожелание медведь.

Мы все вместе обогнули озерцо и остановились в указанном Шустриком месте, как раз над подводным входом в грот. Я привязал бечевку с пингвином себе к поясу, затем мы с Лялечкой взяли в руки по увесистому булыжнику и собрались прыгать в воду.

Неожиданно Звездюлина, прокашлявшись, попросила:

– Вы не могли бы сделать для меня одну вещь?

– Говори.

– Гм… Это… – Корова мялась, не решаясь произнести свою просьбу. – Если вдруг он, – наконец решилась пеструха и кивнула на Шустрика, – не смотря на свои обещания, все же предаст вас, и вы пристукните его раньше, чем за ним явятся, пожалуйста, не отдавайте его пингвинячьим чертям на растерзание. Я лучше из него чучело сделаю, как-никак, первый охотничий трофей.

– Это без проблем, – легко пообещала Лялечка, но тут же оговорилась, – вернее, с проблемами. Да, еще с какими. Во-первых, пингвинячьи черти никогда не опаздывают. Ну, а если они вдруг загуляют где с водкой и какими-нибудь курицами, то уж кариозные монстры точно явятся. Трезвенники они и бабами не интересуются. А, во-вторых, первый пингвинячий кардинал не может быть предателем. Иначе, его проклянут все пингвины. Правильно я говорю, Шустрик?

– Правильно, – важно подтвердил новоявленный кардинал, но сразу спохватился, – но ведь я только что предал Пахана! И теперь все пингвины…

– Не бойся. – Мгновенно успокоила почтаря чертовушка, не дав ему договорить. – Пахана не считается. Он тебя в кардиналы не принимал. Да и клялся ты перед лицом моих товарищей, а не перед генсеком. Так что это не предательство. Ну а если все же, вдруг, – Лялечка вновь обратилась к Звездюлине, – не переживай, будет тебе чучело.

Таким образом перед отправлением в Паханат Шустрик получил еще один весомый стимул оставаться верным нам.

Последний раз кивнув провожающим друзьям, мы одновременно прыгнули в темные воды озера.

t17

Праздник непослушания

Когда Пофигел той ночью в лесу попросил Кабалку принести бритву, чтобы избавиться от ирокеза, он немного играл на публику. Дело в том, что каждый папик обязан был следить за состоянием своей прически и гладко выбривать не имеющие отношения к отличительному знаку участки головы. Иначе, могли заподозрить в неуважении к атрибутам ордена. А значит, и к его основателю – Пахану. Наместнику бога на земле, то есть к самому богу. Ересь. Костер… По этой причине у каждого папика, не имеющего обслуживающего персонала, всегда при себе имелся индивидуальный бритвенный прибор.

Не успела еще успокоиться водная гладь, поглотившая отправившихся в Паханат друзей, а Пофигел уже достал бритву и занес ее над ирокезом.

– Ты что задумал?! – Удивленно вскрикнула Кабалка.

– Побриться решил. – Спокойно ответил пока еще аббат и приступил к процессу. – А потом на съезд пойду. Раз уж требуется переполох, они его получат. Пока ты в небесах будешь выписывать огненные кренделя, я им там бедлам устрою.

– Но ведь Андрей сказал, чтобы мы оставались тут!

– Понимаешь, Кабалка, я вызвался помочь ему с Лялечкой, а на деле от меня никакой пользы. – Горько констатировал Пофигел. – Скорей, наоборот. Вон, вместе с тобой в плен к сатанистам угодил. Так что я просто обязан помочь. Или хотя бы попытаться. Я только недавно стал уважать себя, но если сейчас останусь в стороне, то перестану.

– В принципе, ты прав. Но зачем же ты тогда побрился? – Ведьма взглядом проводила последнюю прядь, упавшую с головы друга. – Как теперь попадешь на съезд?

– А это на что? – Пофигел продемонстрировал горсть мандатов. – Пусть попробуют не пустить. А лысый священник – это уже переполох.