Страница 10 из 136
Через считанные минуты оказалось, что это отнюдь не миграция, и не исход из города такой многочисленной группы. Весь отряд преследовал единственную цель. Нас.
Меня и Лялечку обступили плотным кольцом. Мне не померещился зеленый ирокез. Сквозь толпу пробился обладатель сей экстравагантной прически. Он явно был старшим среди собравшихся. Тоном, не терпящим возражений, он заявил:
– По обвинению в антикоммунистической ереси вы арестованы. Сопротивление бесполезно.
Это было понятно и без предупреждения: нас окружала маленькая армия.
Услышав сообщение об аресте, Лялечка отреагировала адекватно обстоятельствам. Она зачитала всем их права, как и подобает в таких случаях:
– Можете хранить молчание, все сказанное будет использовано против вас. Если у вас нету адвоката, то мы предоставим. Так же вам будет разрешен один телефонный звонок. "Билайн Джи эс эм. С нами удобно!".
Она закончила нараспев, совсем как в рекламном ролике, после чего обратилась ко мне:
– Я ничего не пропустила?
– Даже немного лишнего добавила… Только меня сейчас больше волнует, на что мы с тобой имеем право?
Окружавшие нас воины и священники некоторое время обалдело моргали, озадаченные Лялечкиным заявлением. Но главный папик смог взять себя в руки и властным голосом распорядился:
– Проводите их во дворец Далдона. В темницу. Действительно, неслыханная ересь. Кардинал самолично должен решить их участь, когда вернется.
Нам оставалось только повиноваться. Лялечка, как заправский рецидивист, заложила руки за спину и, насвистывая "Мурку", сама пошла в сторону ворот. Мне ничего не оставалось, как последовать ее примеру.
t11
В темнице
Тот самый терем, которым я любовался с вершины холма, оказался царским дворцом. Он находился на главной площади столицы. В самом ее центре возвышался невысокий квадратный постамент, по углам которого находились столбы, обложенные дровами и хворостом.
Это зрелище наводило на мало оптимистические мысли. До этого момента разговоры про сжигание на кострах я воспринимал, как какую-то аллегорию или что-то нереальное, абсолютно меня не касающееся… Теперь же, узрев заготовленные кострища, ожидающие свои жертвы, стало как-то не по себе.
Правда, долго любоваться столичными достопримечательностями нам не пришлось. Нас в спешном порядке препроводили во дворец и заперли в камере.
К моему удивлению папик, донесший на нас, оказался нашим соседом. Его вместе с нами посадили в темницу.
– Тебя-то за что?
– Я еще в лесу говорил, что меня подозревают в устройстве побега колдуньи, – недовольно пробурчал панк-священнослужитель. – Думал, за предотвращение такой ереси, коей являетесь вы, мне простят мое прегрешение… Но, увы.
– Ты не бойся, костер тебе не грозит, – успокоила его Лялечка ласковым голоском, при этом задорно подмигнув.
Глаза папика загорелись надеждой, щедро разбавленной недоверием.
– Не доживешь. – Закончила чертовушка. – Скоро я превращусь в страшнючую зверюку и разорву тебя на мелкие кусочки.
Стоит ли говорить, что, услышав такое заявление, доносчик вновь грохнулся в обморок?
– Пока он в отрубе, будем развратом заниматься? – Обыденно поинтересовалась Лялечка.
– Да ты что?! – Я обалдел.
– Мое дело предложить. Сам знаешь. Я же черт. Должна искушать. А могу и искусать. Вот, только, если не хочешь сейчас блудом заниматься, потом все равно придется...
– Это еще почему?
– Как почему? Сам не видишь, что ли? Глупый какой-то. Народец здесь поганый, гадкий. – Она в качестве примера показала на все еще бесчувственного папика. – После того, как победим Пахана всех придется перебить и развести новую расу. Вот, мы с тобой этим и займемся. И назовем наше потомство челортями… нет, лучше челобесами… или чертовеками… Придумала! Чертолюдами! Только тебе придется потерпеть. При таких взаимоотношениях с чертями беременными становятся мужики! Хи-хи. Но ты не бойся. Это временно, когда ты беременный. А я тебя не брошу, наоборот, ухаживать буду, лелеять…
– Да ну тебя! Не до шуток нам с тобой.
– А я и не шучу. У кого хочешь, спроси.
Тем временем очухался папик. Он долго тряс головой, но наваждение не пропало. В смысле мы с Лялечкой. Его физиономия приняла плаксивое выражение. Кажется, находясь без сознания, он чувствовал себя более комфортно.
– Как зовут-то тебя? – Я даже был немного рад "появлению" нового собеседника и поспешил подключить его к разговору, дабы избежать скользкой темы зарождения новой расы.
– Не твое дело! – Огрызнулся священник и демонстративно отвернулся.
– Вот и поговорили…
– Нам не о чем с вами разговаривать!
– Есть у меня одна тема, – вступила в диалог Лялечка, – Андрюша, ты не возражаешь, если я с ним немного потолкую?
– Только руками не трогай…
Я улегся на пук сена и уставился в потолок. Ничего хорошего в голову не шло. А, вот, плохого...
Натравивший на нас своих собратьев и царскую стражу папик теперь явно раскаивался в этом. И не потому, что оказался в камере. К этому он уже был готов. И скорей всего молился, чтобы все побыстрей закончилось. Даже костром.