Страница 112 из 113
Сердце колотилось как бешеное. Я руками цеплялась за запястья Хана, боясь отпустить. А он продолжал прижимать меня к стене и говорить. Так, словно очень торопился все высказать:
— Говоришь, твои кошмары начались после первой наши встречи? Никогда не верил в генетическую память, а тут больше ничего не приходит на ум. Я попросил порыться в твоем генеалогическом древе. Твоя пра-пра… в общем много раз прабабка была родом из Гольштейна. Помнишь, я тебе рассказывал про массовую казнь в тысяча шестьсот восемьдесят шестом году? Она была одной из восемнадцати сожженных.
Кажется, у меня глаза округлились до размеров блюдечек. А Хан продолжал:
— К инквизиции она попала на восьмом месяце беременности. И там ее изнасиловали, отчего начались преждевременные роды.
Я издала булькающий звук.
— Буквально через день ее казнили. А ребенка забрал… кхм, мой предок.
— Он был инквизитором? — поинтересовалась машинально. Перед глазами разворачивались кадры из кошмаров. Родовая память? Она существует? И все, что испытывала я, когда-то испытывала моя родственница?
Господи, меня сейчас стошнит.
— Был. Думаю, кошмары прекратятся, когда я уйду. Со временем.
Чего?!
— Куда ты уйдешь?
Реальность давала одну пощечину за другой.
— Ева, мы хорошо провели время. Но ведь я тебе ничего не обещал.
О, а вот эта пощечина сама болезненная. Я скинула руки Хана с себя, продолжая прижиматься к стене спальни.
«Надо же, — мелькнула неестественно-спокойная мысль, — еще утром я собиралась позвать его вечером посидеть в итальянском ресторанчике».
Увернулась от попытки Хана погладить меня по щеке. Внутри образовалась какая-то ледяная корка, временно заморозившая все эмоции. Я смотрела на ставшее родным лицо, такое благородное, по-мужски красивое. И… молчала.
— Прости, — сообщила эта скотина мужского пола. — Я и сам не думал, что расставаться будет сложно. Ева, ты обязательно…
— Заткнись!
Хан помолчал пару секунд, потом кивнул.
— Ты права, это глупо. Прощай, Ева. Ты — удивительная женщина.
Он развернулся, а до меня дошло: вот сейчас он выйдет из квартиры — и все, исчезнет навсегда.
Я больше его никогда не увижу, не обниму.
Лед внутри разлетелся в снежную пыль…
— Хан, постой! — Я вцепилась ему в руку. — Подожди! Не уходи, пожалуйста!
— Господи, Ева, не усложняй!
Он попытался оторвать меня от себя. Куда там! Во мне проснулась просто бульдожья хватка. Понимала, что если выпущу, то все, он уйдет.
Это потом мне будет стыдно, а сейчас я умоляла, рыдала, цеплялась и просила Хана не уходить. Никогда еще в жизни не было так страшно остаться одной. Без него.
Навсегда…
У меня в голове словно помутилось что-то.
Возле входной двери Хан все же ухитрился оторвать мои пальцы от своей руки. В ответ я вцепилась в ремень, потом в штанину. Да, да, буквально лежала на полу и ревела в голос.
Он не может просто так взять и уйти! Не может!
Хан присел передо мной, приподнял и встряхнул как следует. Так, что зубы клацнули друг о друга.
— Не цепляйся за меня! — прорычал он. — Ты мне не нужна! Я тебя не люблю! Поняла?!
В груди стало нестерпимо больно, а Хан с силой оторвал меня от себя и ушел, хлопнув дверью. Унося с собой часть меня…
***
Впервые он искренне ненавидел себя.
Хан торопливо сбегал по лестнице, а вслед, даже сквозь закрытую дверь, доносился надрывный плач Евы. Соседи точно будут в шоке.
У него все внутри разрывалось от ее слез.
В машине Хан пару минут посидел, глядя на руль перед собой. Потом не удержался, посмотрел в сторону дома Евы, на ее окно. Нет, там было пусто.
Неужели сидит возле двери.
Хан усилием воли отогнал от себя это зрелище. Точнее, попытался. В ушах все еще продолжали звучать фразы: «Не уходи, не бросай».
А он хотел бросать?
Пора было ехать к Богдану. Тот, вместе с Хищницей, ждал в заранее оговоренном месте. Женщина еще не знала, что ее ждет. Наивная думала, что если отдаст все вещи, то ей сохранят жизнь.
Судьба Алиссы была ему неинтересна. Жить ей оставалось всего ничего. Богдан уже связался с местными представителями Ордена, чтобы все прошло тихо и незаметно. Как всегда.