Тени

У Морица сердце сжалось от того, сколько боли сейчас было в словах девушки, в её дрогнувшем голосе.

- Он пытался как-то вытащить меня, убедить, что нужно жить. А ещё… Ещё Макей так отчаянно хотел найти и наказать моих обидчиков, которых он считал последними мразями, то есть, вас. Но я ничего ему не сказала, и следователю не сказала и, вообще, никому ничего не сказала. Мне не хотелось поднимать эту тему и отправлять вас под суд.

- Почему? – тихо спросил парень.

Мориц понимал, что любое его неосторожное слово может вызвать такую бурю, после которой он едва ли сможет оправиться, но он, отчего-то, рисковал и говорил.

- Потому что я была молодая и глупая, - ответила Хенси.

Её голос буквально звенел от скрываемой, утаиваемой боли, а по щекам покатились едкие, словно кислота, слёзы, которые она тотчас стёрла тыльной стороной ладони. Хенси продолжила:

- А потом… Потом началось что-то странное… - девушка нахмурилась. – Господи, какой же я была глупой и как ничего не понимала…

Закурив уже третью сигарету, не обращая внимания на горечь во рту и лёгкое головокружение, девушка продолжила говорить:

- Почему-то, ко мне тогда не приходила мама… Макей, мой отчим, говорил, что она заболела и потому не может прийти… Что ж, я говорила, что всё понимаю и терпеливо ждала. Когда её болезнь затянулась, я начала писать ей письма и пересылать вместе с Макеем домой.

Девушка улыбнулась и одновременно с этим из её глаз скатились две крупные слезинки, ожигая щёки солью. Смотрелось жутковато…

- Потом меня куда-то перевезли… Я не особо обратила на это внимание. Прошёл, кажется, месяц, мама так и не приходила и Макей… он тоже вдруг исчез, а потом вернулся. Вернулся какой-то другой… Он стал грустным, потухшим… А потом он начал пить. Мне было так страшно, когда он пришёл ко мне пьяный, нет, не за себя, он бы в жизни меня не тронул, я же его Капитан…

Вспомнив об их игре, девушка не смогла сдержать эмоций, они накрыли её с головой, погребая под собой остатки самообладания. Мориц, ведомый неким непонятным порывом, встал и сделал несколько шагов в сторону Хенси, протянул руку, но так и не решился подойти ближе, прикоснуться. Порыв тепла, протянутая рука зависли в воздухе, протягиваясь невидимой нитью к девушке и обрываясь, опадая на пол невидимым серебром.

- А потом… Потом отчим начал приходить всё реже, однажды даже накричал на меня, а в другой раз его вывели, потому что он был слишком пьян. Врачи боялись за меня, а я… А во мне что-то сломалось. Я попыталась покончить с собой, повеситься. Безуспешно, как ты можешь понять. После этого меня перевели в психиатрическую больницу. Как выяснилось позже, всё это время я лежала в психиатрическом отделении обыкновенной больницы, но оно не шло ни в какое сравнение с тем, куда меня перевели. Тут начался мой ад, в котором я медленно умирала…

Девушка едва заметно покачивалась взад-вперёд. Она стояла боком к Морицу, но, тем не менее, ему удавалось увидеть ту боль, ту невыносимую, разъедающую боль, которая отражалась на её лице. Парню вновь захотелось что-то сказать, что-то правильное, как-то помочь, искупить вину хоть чуть-чуть. Но слова не находились, они застряли где-то в горле, причиняя боль. Да и был ли смысл что-то теперь говорить?

- Не буду красочно описывать жизнь в мягких стенах психбольницы, скажу лишь, что это – ад, - продолжила девушка, немного взяв себя в руки. – Особенно, если ты совершенно один в этом аду, а те, кто тебя окружают – врачи и медработники, смотрят на тебя, как на бешеного зверька и молчат. Я не успела оправиться от произошедшего, а они медленно добивали меня… В какой-то момент Макей вообще перестал ко мне приходить, меня вновь перевели в другую клинику, по сравнению с которой первая казалась раем. Никогда не забуду этих лиц… этого отношения… Тогда я перестала чувствовать себя человеком, я почти поверила, что я лишь больной и опасный для общества псих, зачем иначе им так долго держать меня в психушке? Наверное, они были правы… А потом… Потом был случай, который положил конец надежде, точнее, первый случай из целого ряда. Я напала на медсестру, просто напала. Не знаю, что мною двигало. В то время у меня случались эти странные приступы неконтролируемой злости, которые остались со мной и по сей день… Я избила её, даже думала, что убила… и вскрыла вены её заколкой. Удивительно, как у меня получилось. Я была уверена, что умру, я желала этого, но… Но меня вновь спасли. Отчего-то чёртова жизнь никак не хотела отпускать меня. Больше я не писала матери, больше я не ждала отчима, больше я не верила, что вновь смогу жить. Мне казалось, что это конец и я останусь в этих мягких стенах навсегда…

Хенси замолчала, её молчание продлилось долгих десять минут, в которые она курила и думала о чём-то своём. Горло першило от крепкого табака, глаза болели от невыплаканных слёз, но более всего ныла душа, раны которой так сильно сковырнули, выпуская наружу гной и кровь.

- Но потом пришёл Макей и забрал меня, просто забрал. И я вновь поверила… Он сказал, что всё будет хорошо, что мы непременно справимся, просил у меня прощения за то, что пропадал и обещал завязать с алкоголем. Я ему поверила. Мы всегда верим тем, кого беззаветно любим, - девушка поджала губы. – Но меня мучил вопрос – где же моя мама? Мне просто хотелось её обнять, поговорить с ней обо всём, я была уверена, что, после обсуждения с ней этой ужасной ситуации, она как-то сама собой забудется, перестанет быть моим ночным и дневным кошмаром… Мне просто хотелось её увидеть…