Роман со мной

Через минуту он стоял возле меня, в длинном чёрном пальто, шляпе, перчатках и держал в руках чёрный портфель. Он не чувствовал боли от укусов, ему было абсолютно всё равно, что у него ещё просачивается кровь из рваных ран. Он стоял, будто заворожённый и смотрел сквозь меня. После чего, молча швырнул мне мой телефон и удалился прочь. Я не понимала, что происходит, но решила воспользоваться происходящим. Я подождала, пока стихнут шаги, а потом упала навзничь вместе со стулом, в сторону телефона. Пришлось попыхтеть и активно поработать руками, прежде, чем заветный гаджет оказался у меня. Я нащупала кнопку и включила телефон. По идее, сейчас он должен активно искать сеть и спасти меня из этой жопы. Я лежала на земле, и осколок кирпича больно впивался мне в руку. А потом я почувствовала резкую боль внизу живота. Адовые спазмы сковали весь низ моего туловища, и я не могла пошевелиться. Меня корёжило, я хрипела и дёргалась. Верёвки слетели со спинки, и я смогла нормально дотянуться до телефона.

Я лежала, и стонала от боли. Слёзы сами катились по моим щекам, по джинсам растеклась тёплая жидкость, я опустила глаза, и с ужасом обнаружила, что это кровь. Меня охватила паника, и я разревелась уже в голос. А чёртова сеть всё никак не желала появляться.

Я сжала телефон, и активно заработала локтями. Я ползла на свет в окне и это единственное, чем сейчас были заняты мои мысли. Я резала руки осколками кирпичей, и больно упиралась локтями. Мои ноги немели от холода и боли, живот стал каменным, а слёзы текли нескончаемым потоком. От злости, от боли, от несправедливости. Я зацепилась за раму, подтянулась на руках и мешком рухнула по ту сторону коровника.

На телефоне замигали индикаторы, а соединение с оператором всё также отсутствовало. Я ползла сквозь сугробы, к дороге, в надежде, что хотя бы там поймаю связь, и смогу себя спасти. Я проползла совсем немного, и моё тело заглохло, а жажда жизни угасала вместе с надеждой, что мой ребёнок был ещё во мне.

Писк своего телефона я услышала не сразу. Я лежала в снегу и медленно засыпала. Веки были просто свинцовыми, а боль притупилась настолько, что уже стала привычной. Я дрожала всем телом, это было последнее напоминание о том, что я ещё жива. Я провела по экрану телефона, и услышала, как кричит Любомирский. А я даже не могу ему ответить. Я уже совсем ничего не хочу, только спать.

Голова бьётся о жёсткую поверхность, я смотрю на огни, они ослепляют, а я всё повторяю, как в бреду:

- Я беременна. Я беременна. Я беременна.

Меня взяли за руку тёплые, человеческие руки, и голос тихо прошептал.

- Мне жаль, детка, уже нет.

Я открыла глаза и обвела помещение взглядом. Я находилась в палате одна, это было гораздо лучше, чем в заброшенном коровнике. Я не чувствовала нижнюю часть туловища, хорошо понимая, что произошло. Ладони были перебинтованы, пальцы не сгибались, и торчали «веером».

В мою дверь постучали, и в проёме показалась голова Любомирского.

- Привет, отлично выглядишь, уже. Я рад, что успел настроить тебе программу в телефоне, иначе так бы и не нашли никогда. – он виновато улыбался, и таким образом пытался меня подбодрить.

- Я потеряла ребёнка. – глядя в глаза, сказала я Николаю. Он присел рядом с моей койкой, и крепко сжал моё запястье.

- Мне уже сказали. Мне хочется убить эту мразь ещё раз, голыми руками задушить!

Я качала головой, в подтверждение его слов, а самой хотелось выть белугой. Ничего, потерплю. Вернусь домой и наревусь вдоволь. Сразу обо всём.

- Вы нашли его? – после долгой паузы, спросила я.

- Нашли. В километре от того места, повешенным на суку. Портфель лежал рядом. В нём был окровавленный нож, шприц, пустые пузырьки от лекарств, и письма. Все до единого.

- Он сказал, что убил их всех. Наказал каждого, кто издевался над ним. Ты понимаешь, что он во мне, как бы хотел убить свою приёмную мать. Отомстить за её проступки. – я обрывками вспоминала слова Василия, восстанавливая в памяти диалог. – Борисенко своими письмами откровенно спровоцировала его, год за годом уничтожая человека. Мне нужно точное количество мужчин, которые были у матери Стрельникова за период его жизни с ней, мой ноутбук и доступ к общей базе на нём. И сами письма.

- Как ты думаешь, откуда он о тебе узнал? – уже уходя, решил спросить Любомирский.

- От того, кто пришёл заявлять о его пропаже, и от кого фото мы так и не дождались. – ответила я.

- Ещё одна маленькая деталь. Тебе придётся спуститься и опознать его. Тело привезут сюда, я договорился.

Я кивнула в знак согласия, и Любомирский удалился. Каждый переживал потерю самостоятельно.

Через несколько часов мне привезли ноутбук, с доступом в электронный архив, и ещё Николай прикатил инвалидное кресло. Меня перетащили в него, и мы отправились вниз в морг, на опознание.

Он лежал на металлическом столе, накрытый простынкой, от людских глаз.

- Вы готовы? – спросил судмедэксперт, я кивнула.

Он откинул простыню, и я стала разглядывать тело. Лицо мне казалось знакомым и незнакомым одновременно. Та же борода, лысый скальп, рост. Я отодвинула простыню, его правая рука была целой и невредимой.

- Приподними меня, пожалуйста. – Любомирский поудобней перехватил меня и поднял, удерживая. Я приподняла веко покойного и с сожалением обнаружила, что радужка была коричневой.

- Можешь отпускать. Если это не линзы, то это не наш убийца. – констатировала я.

- Нет, это не линзы. – ответил мне судмедэксперт.

- Ты уверена? – спросил Любомирский.

- Уверена. На тысячу процентов. Этот больной ублюдок гуляет на свободе, и это, - я ткнула пальцем в сторона трупа. - Его новая жертва.

- Сможешь ли ты его описать.

- Только глаза. Остальное, черты просто размываются при попытке вспомнить.