Страница 13 из 35
Он покатал на языке это слово – «восстание». Вкусное, горькое, пьянящее. В нем жила надежда. Только бы собрать достаточно сил. Только бы все те, кто согласился быть на стороне повстанцев, не отвернулись в последний момент. Впрочем, некоторые уже повязаны – кто-то кровью, кто-то металлом. Ошибки быть не должно.
…Ненависть плавилась во взглядах угрюмых усталых людей, и Блаз сразу понял, что пришел сюда не напрасно. Этим людям не нужно ничего объяснять.
И разговор получился коротким и деловым. И закончился простым вопросом: «У нас нет оружия. А без него не стоит и начинать!».
– Оружия мало, – согласился Блаз. – Но будет больше, когда возьмем «Белого льва».
– Оружие можно добыть… – задумчиво сказал хмурый заросший мужчина, в темноте показавшийся Блазу стариком. – Ружья, пистолеты, ножи. Правда, не поручусь, что все это в хорошем состоянии…
По рядам собравшихся побежал шепоток.
Блаз поднял руку:
– Хорошо. Останьтесь, мы обсудим это. Среди нас, конечно, предателей нет. Но патруль тоже не в игрушки играет.
– Так что, когда начнем?
– Скоро. А если будет оружие и патроны… в ближайшие дни. Главное – действовать по плану. Ждите команды!
Обсудили еще раз план. Блаз изредка поглядывал на человека, предложившего оружие. Провокатор? Или действительно что-то знает и хочет помочь? Он пытался вспомнить это лицо и не мог. А может, и вовсе не видел раньше.
Когда они остались вдвоем, Блаз сказал:
– Предложение щедрое и очень своевременное. Однако мы не знакомы. Кто вы?
– Был механиком на одной шхуне. Дед мой ею командовал. Сейчас от нее только остов остался. Зовут меня Ален. Я тут вроде поселкового старосты.
– Так что за оружие, Ален?
– Тут какая история… в былые времена дед мой баловался контрабандой. И на шхуне у него были и тайные трюмы и специальные схроны. И оружие было, конечно. Император таких как он не жаловал. Деда даже арестовать собирались. А он известной фигурой был у контрабандистов.
– Это все интересно. Но какое это имеет отношение к…
– Когда случилась Катастрофа, дед был одним из тех, кто выполнил приказ императора о мобилизации и попал под амнистию, хотя позже оказалось, что значения все это уже не имеет. Он заправил судно под завязку углем и продуктами, принял на борт беженцев, шхуна официально вошла в состав военно-воздушного флота. Но его тайники в те тревожные дни никто не проверял. Они сохранились в целости. Даже отец знал не про все. А я нашел. Еще пацан был. Все думал, что однажды пригодится для дела. И не зря думал…
– Вот оно что. Покажете?
Сегодня. На рассвете.
Блаз согласился. Подумаешь, еще одна бессонная ночь. Последние недели ему удавалось спать часа четыре в сутки. Ну, разве, еще подремать в промежутках между сходками, отчетами исполнителей, акциями и выстраиванием новых планов…
Доктор
Раньше быть тюремным доктором было почетной обязанностью любого врача, но уже лет пять, как доктор Варков перестал интересоваться этими пациентами. Раньше город умудрялся как-то жить без громких преступлений. На тюремный катер по зиме доставляли обморозившихся бродяг с нижних улиц, да перепивших и не добравшихся до дому пьянчуг. Их честно оформляли, а поутру отпускали восвояси. Бродягам выдавали небольшой запас продуктов и одежду, пьянчуг сопровождали на родной борт. Были еще мелкие воришки, проигравшиеся картежники, дуэлянты. Но каждое такое задержание в давние времена считалось событием. Это сейчас почти во всех камерах по жителю. Сейчас полиция доставляет и убийц, и шлюх, и тех, кто пойман был за порчей судового имущества. Негодяев много, и каждый клянется, что невиновен.
Доктор каждый раз останавливается у двери в камеру. Сжимает кулаки и мысленно считает до десяти, успокаивая нервы. Иначе, он уверен, с эмоциями справиться не удастся. Этот способ открыл ему учитель, заставший еще старых профессоров. Учитель умер, не дожив всего несколько дней до своего пятидесятилетия – поскользнулся на обледеневшей палубе и расшибся. Дареку Варкову пришлось взять на себя всю его немалую практику. Сначала это было тяжело и странно. Все казалось, у него слишком мало знаний и опыта и никто не станет принимать молодого врача всерьез. Потом он привык, успокоился, даже отрастил небольшую аккуратную бородку и усы – для солидности. Иногда доставал из кармана и цеплял на нос круглые очки в тонкой оправе. Сквозь очки было хуже видно, зато пациенты робели и начинали относиться с уважением.