Страница 54 из 110
- Не важно, - она отмахнулась, ловя глазами взгляд пастора. – Преподобный Захария, я не..
- Все в руце божией, дочь моя, - изобразил смирение пастор.
Она просто махнула рукой и прошла внутрь. Мы последовали за ней, но цепкий взгляд пастора не отпускал меня ни на секунду.
Большая гостиная, куда следом за Глэдис вошли мы с отцом Захарией, больше всего напоминала необжитый пансион: тут и там валялись коробки, в некоторых были набросаны вещи, другие зияли пустотой; рядом с лестницей на второй этаж стояло ведро и, судя по затянутой пленке, воду в него налили не день и не два назад. Диван и кресло покрывали белые простыни, как при переезде – однако приглядевшись, насколько позволяли немытые окна, я понял, что погорячился, назвав их белыми. Глэдис первым делом плеснула себе бренди из почти допитой бутыли, сделав вид, что не замечает укоризненного взгляда патера. Мы чинно расселись каждый по отдельности вокруг небольшого журнального столика, испещренного следами от окурков.
- Должен вас сразу же предупредить, молодой человек, - начал было Захария, но не договорил.
- Моя дочь была шлюха, - едва шевеля языком, выпалила Глэдис. – Шлюха и дура, поэтому я отправила ее…. отправила ее… мы послали…
- Эмма сейчас в безопасности, - патер успокаивающе погладил ее по руке. – О ней позаботятся, я знаю, как много ты вложила в нее, и черная неблагодарность…
Его велеречивость повисала комьями лапши на моих ушах.
- Виктория рассказывала мне про Эмму, она была хорошей девушкой, - перебил я его. – Они очень дружили, вы же знаете, Глэдис. Тори говорила…
- Наша Эмма была недостаточно хороша для такой чистюли, - презрительно скривилась та. – Они дружили, конечно, дружили… как дружат подростки? Сегодня вместе, завтра – врозь…что вам до этого? Что вы пришли вынюхивать? Вы из полиции?!
Она сорвалась на визг. Я вскочил.
- Нет, конечно, нет – похлопал себя по брюкам и карманам рубашки. – Смотрите, у меня нет оружия, нет документов. Я не из полиции, Глэдис – но они будут искать Эмму. Вы должны были ее спрятать…
- Следите за языком, молодой человек! – возмущенно выпалил Захария, но Глэдис его не слышала.
- Моя девочка ничего не сделала… - лепетала она, потом бросилась к коробкам и принялась переворачивать одну за другой. – Сейчас я покажу вам… сейчас покажу… Они велят мне все забыть, все… Вот, смотри! Смотри же…
В потрепанной временем фоторамке я увидел задорную, лукавую брюнетку с копной кудрявых волос и белоснежной улыбкой. Она стояла на фоне своего дома, была маленького роста и очень худой. Впрочем, черный цвет одежды стройнит любого. Если Оскар Крамен пускал слюни, я не удивлен – на такую я бы и сам…
- Молодой человек, прошу все-таки объяснить, что же..
- Вынужден сообщить вам печальные новости, Глэдис, - я снова перебил зануду.
Она как-то внезапно съежилась, пряча от меня глаза. Потом сделала шаг назад, еще одни…потом прижалась спиной к окну, отворачиваясь, и замахала руками.
- Нет, не хочу! Ничего не хочу, убирайтесь. Вон, все вон! Моя девочка…
- Это не про Эмму, это про Джима, вашего мужа, - ухитрился вставить я.
- Джима? – казалось, я застал ее врасплох. – Джима, какого Джима? Джима…Джим в прошлом, в прошлом!! Я же выгнала его, ты говорил мне, что он плохой, но я все-таки выгнала…выгнала его…
Она захлебнулась рыданиями, и пастор поспешил на помощь.
-Идите с миром, молодой человек, вы же видите…
- Джима убили, - упрямо продолжал я, не двигаясь с места. – Джима убили в столице, поздним вечером. Я видел его тело… вы не знаете…
- Не знаю, я ничего не знаю! Джим предал меня, меня все, все предали!!
- И даже ваша дочь… - тут же встрял пастор, ходивший на кухню за водой. – И даже ваша дочь проявила черную неблагодарность… в собственном доме…
Глэдис больше не могла говорить; она оттолкнула стакан, вода расплескалась по полу и дивану. Я не знал, что ощущал сильнее – презрение или сочувствие к спившейся женщине. Я едва угадывал ее фамильное сходство с Эммой – когда-то глаза матери сияли так же, когда-то волосы были шелковистыми, а кожа бархатной…
Я нацарапал на клочке газеты телефон отеля и сунул ей в руку.
- Позвоните мне, Глэдис, если захотите просто поговорить. Хорошо?
Дожидаться ответа было бессмысленно, и я вышел на улицу, дошел до трамвайного кольца по нормальной дороге и присел на остановке. Поджидая трамвая – который мог и вовсе не прийти в полночный час, я принялся сводить воедино концы с концами.
Получалась ерунда, которая пахла не слишком ароматно. Глэдис, не слишком идеальный пример матери, живет с подозрительным субъектом по фамилии Робинсон, а ее дочка Эмма, если верить пастору, вовсю флиртует направо и налево. Вскоре после трагической гибели Урсава и Кесьлевского – связь убийства с Эммой отсутствует или не установлена, то же касается Тори – Глэдис-таки выгоняет мужа. Необходимо хотя бы приблизительно понять, что же послужило причиной этого развода. Затем, в вечер, на который Эмма назначила Оскару Крамену свидание, того убивают. Неизвестно, до встречи или после. Девушка, вероятно что-то видевшая, оказывается в психушке – возможно, потому что увиденное сильно повредило ее психику. Но еще вполне допустим вариант, что это всего лишь козни пастора, который стремится контролировать Глэдис. Связь с убийствами в столице и здесь, в Мелахе, слишком туманна, а единственный свидетель отправлен куда подальше. Интересно, почему Тонин ничего не предпринял по этому поводу?