Шейх

С рюкзаком за спиной Никита отшагал уже не менее трёх километров, как услышал сзади себя рёв мотоцикла. Он даже посторонился, сойдя с тропинки, освобождая проезд. Но мотоциклист, одетый во все чёрное, начиная со шлема и заканчивая сапогами, остановился рядом с ним и кивнул головой позади себя, предлагая подвезти.

Не раздумывая, Никита согласился, усаживаясь сзади и обхватывая руками байкера за талию. «А здесь в город только одна дорога», — можно было не интересоваться, по пути им или нет.

Мотоцикл остановился возле добротного двухэтажного особняка старинной постройки, из которого он уехал полтора года назад. Казалось, ничего не изменилось за прошедшие полтора года. Поднялся по скрипучим ступенькам резного крыльца и остановился перед крашеной охрой дверью. Никакого замка, даже дырки под ключ или ручки не наблюдалось, как тогда. Что брать в деревне, где никто не живёт? Никита смело толкнул дверь рукой. Она, протяжно скрипнув, отворилась, впуская гостя в полутемные сени с маленьким пыльным оконцем, дававшим совершенно не много света. Потянув на себя другую дверь тоже без замка, но уже хотя бы с ручкой он вошёл в прихожую и остановился на пороге, стараясь рассмотреть помещение, понять могло измениться в нём за время его отсутствия.

Прихожая как прихожая, ничего особенного, только пыль лежала ровным слоем на всём — на полу, на подоконнике, на огромном сундуке, стоявшем в углу. Раньше его не было. Совершенно точно. Что в том сундуке, Никита решил, посмотрит позднее. А пока, осторожно ступая, оставляя следы на пыльном полу, он прошёл в следующую комнату. И в этой комнате, которая по своей сути когда-то была кухней, мебели практически не было, кроме большого круглого стола, стоявшего посередине, и пары стульев рядом. Да ещё изразцовая печь притягивала к себе взгляд, и все. Нет, не все — на столе стояла большая резная шкатулка, видимо, оставленная специально для него.

Подойдя к столу, Никита залюбовался лаковой миниатюрой на крышке шкатулки. Никогда такой вещи не видел у мамы Маши. На ядовито-чёрном фоне с кислотно-жёлтыми розами по краям была изображена сцена битвы средневекового рыцаря с треглавым огнедышащим змеем: рыцарь в блестящих шлеме и латах, восседавший на рыжем жеребце, снёс уже две головы дракона — по ним бил копытами его конь — и, приподнявшись на стременах, замахнулся, чтобы отрубить и третью. Но он в пылу битвы не заметил, что на конце хвоста дракона находился острый шип в виде копья, которым тот собрался проткнуть рыцаря насквозь. Никите в первый миг, когда он разглядел миниатюру, захотелось крикнуть: «Не голова тебе угрожает опасностью», — настолько была реалистичной картинка.

«Хорошая вещица, только абсолютно бесполезная для меня», — покачал он головой.

Никита вытащил майку из рюкзака, бережно завернул в неё шкатулку, не раздумывая, запихнул её в рюкзак и бодро зашагал к распахнутой настежь двери.

Здесь у него нет больше дел. Оставалось до кладбища пройтись и можно уезжать.

Мотоциклист дожидался его у крыльца.

Никита махнул ему рукой, мол, подожди ещё — он вернулся, чтобы заглянуть ещё в сундук. Ничего, абсолютно пустой. Бесполезно кого-либо искать и выспрашивать, что в нём находилось, когда кто-то забирал вещи из дома — деревня, как и сундук теперь, стояли абсолютно пустые. Кроме него и невесть откуда взявшегося мотоциклиста, не одной живой души…

— Отчего умерла мама Маша? — поинтересовался Никита у мотоциклиста, вёзшего его на станцию. — Вроде бы крепкая была. В жизни, правда, всякое бывает.

Путь неблизкий — можно и поболтать о чем-нибудь.

Но тот только пожал плечами под кожаной курткой.

Да, неразговорчивый провожатый ему попался. Может, оно и к лучшему.

А куртка у парня дорогая, богатая — на спине профессионально белым шёлком по чёрной коже вышит бриллиант, разукрашенный камнями Сваровски, чтобы сверкал, как настоящий. Интересно, откуда в этакой глуши да такой прикид?

Но спрашивать не решился.

Да и что глотку драть? Мотоцикл взревел, как дикий зверь, когда они с тропы выбрались на асфальтированную дорогу.

Наверное, это мама Маша парню куртку справила. Никита тогда ей много денег оставил, только попросил тратить с оглядкой. Могла. Щедрая была женщина, широкая душой.

А на деревенском кладбище на её могиле стоял простой деревянный крест и свежие цветы. Много цветов. Может, так и надо? Никита рядом с розами положил свой скромный букетик полевых цветов, которые нарвал по дороге.

Мотоциклист хоть и подвёз его, но заходить за ограду кладбища не стал, просто махнул рукой в краге, в какую сторону идти. Никита и без его помощи разыскал бы могилу — не так уж и много их было. Это тебе не город…

— По мороженке? — радостно спросил Никита, подходя к своему провожатому.

Он купил билет на проходящий ближайший поезд. Какая разница, куда ехать? Главное, не ждать и не убегать.

Байкер стоял рядом со своим мотоциклом, широко расставив ноги и скрестив руки на груди — даже шлема не снял.

«Нет», — покачал он головой в ответ.

— Как скажешь, — согласился Никита.

Он просто так предложил, чтобы сгладить молчание, ему совершенно не хотелось сладкого.

— Поезд будет через пятнадцать минут. Хотел скоротать время ожидания, — ухмыльнулся Никита. — Прощаться и пускать слезу не будем.

Мотоциклист кивнул.

— Пожмём лишь друг другу руку, — предложил Никита и протянул своему провожатому ладонь.

Тот задумался на секунду, потом стащил с правой руки крагу и тоже протянул руку для рукопожатия. Ладонь не по-мужски узкая, прохладная.

Никита крепко пожал протянутую руку, и резко перевернул её: на тыльной стороне — татуировка. Бриллиант. Красивый рисунок по коже, выпуклый, больше похожий на пирсинг.