Нуманция

- Я понял вас! Если я встречу когда-нибудь вашего супруга, я не скажу ему ни слова.

Её плечи враз поникли и воздух вырвался из лёгких глубоким вздохом, как от боли, она смотрела прямо в лицо остановившимся взглядом. Губы шепнули сами собой:

- Спасибо вам за помощь, сколько я должна вам за услуги?

- Нисколько. Я не возьму с вас денег.

Она отвернулась, несколько раз растерянно моргнула, словно хотела ещё что-то добавить, но не стала, и пошла к двери.

Марций проводил её, долго возился с дверной щеколдой, хмурился и ругался сам на себя за неловкость.

Уже на пороге Ацилия обернулась и опять заговорила:

- Я хочу, чтобы…- Растерялась, теряясь в словах и мыслях.- Мы уже не поедем назад, возможно, больше уже не встретимся. И…- Она прикрыла глаза, словно решаясь, набираясь с силами на то, что хотела сказать.- Я хочу, чтобы вы знали. Я так и не вышла замуж… Я сама настояла…

- Да?- довольно буднично спросил он.- Ну это было ваше право.

Её ресницы задрожали, словно она сейчас заплачет, но Ацилия отвернулась, пряча лицо, покачала головой отрешённо и шепнула:

- Прощайте…

Он смотрел, как она уходила, и всё прокручивалось у него в голове шаг за шагом: «Я так и не вышла замуж…» «Не вышла…» «Сама настояла…» «Мы уезжаем…» Ну и пусть! Он-то тут причём? Чего она от него-то хочет? Он-то что должен сделать?

И вдруг осенило!

Как гром в ясный день!

А Марк? Если она так и не вышла замуж? И слова её: «сильный… есть в кого…» В кого? Брат стал уже авгуром, когда-нибудь станет консулом, «мы потому и уезжаем…»

Дурак! Боги святые, какой дурак!

Да потому и уезжают, что ребёнок этот, этот Марк, незаконнорожденный, и бросает тень на будущего консула. Она сама уезжает, сама так решила! И нет у неё никакого мужа! И замуж она не выходила! Никогда не выходила за эти, почти четыре года! А значит Марк этот – его сын! Его мальчишка!

И она ждала, ждала, что он поймёт это! Поэтому и вспомнила тот, последний раз, а он… Какой дурак!

И он бросился за ней, не обращая внимания на встречных прохожих, на незапертую за собой дверь, на сильную боль в больной ноге. Бросился, а когда понял, что не сможет догнать сам, закричал на всю глубину лёгких, срывая горло, так, как не кричал ещё ни разу в жизни:

- А-а-ци-ли-я!

А в голове, в ритме с пульсом, стучало: «Не уходи!»; «Не оставляй меня!»; «Прошу тебя… Прости меня, дурака!»; «Я всё-всё знаю!»; «Я понял, и Лелий мне тоже всё рассказал…»; «Ацилия, милая моя… Я люблю тебя! Просто - люблю! И люблю нашего Марка… Только вернись…»

И он знал, что, может быть, никогда не решится сказать ей это всё за один раз, но точно знал, что она поймёт, что она простит, потому что тоже любит его, любит несмотря ни на что, просто – любит!

К О Н Е Ц

Конец