Страница 69 из 76
Красота - великий шанс, за это можно только благодарить. К тому же она пройдёт, надо лишь подождать.
Моника Белуччи
{Avril Lavigne - Give You What You Like}
Операция помогла Алексу, но ему требуется дальнейшее лечение. Новый врач, Тони, импозантный итальянец с красивой проседью на висках, назначает химиотерапию и облучение – стандартные методы лечения в таких случаях.
Тони предупреждает меня, что Алекс будет поправляться медленно, поэтому моя задача помочь ему быстрее окрепнуть, чтобы начать терапию как можно раньше. Тони нас уверяет: Алекса можно вылечить полностью – его рак не агрессивен, нам нужно лишь пройти курс лечения, но в сложившейся ситуации это будет непросто – пневмония серёзно ослабила его организм.
И я со всей ответственностью и всеми своими силами бросаюсь исполнять порученное: отдаю Алексу всю любовь и заботу, какие у меня есть, становлюсь ему не женой, а матерью.
Он восстанавливается действительно очень медленно, но чем дальше, тем увереннее. Через неделю нас уже отпускают домой, Алекс больше не просит меня уехать в отель или ещё куда-нибудь, покорно выполняет всё, что от него требуется, и терпит меня.
Он с трудом передвигается, но упорно отказывается от коляски. Я ввожу ему инъекции лекарств и капельницы - научилась этому быстро, пришлось, потому что Алексу слишком тяжело переносить дорогу в больницу, а жить в ней он отказывается наотрез. Я делаю перевязки - у него на спине есть три небольшие раны: одна прямо на позвоночнике и ещё две – отверстия, через которые аппарат откачивал воду из лёгких. Их нужно обрабатывать перекисью водорода и американской смесью с запахом йода.
Я готовлю ему еду, разбивая в блендере сырые овощи и фрукты строго по инструкции от врача - у Алекса специальная диета для онкобольных. Наш главный овощ - брокколи, и моя задача - постараться, чтобы он съел её как можно больше. Поэтому я изобретаю новые рецепты, где главный ингредиент всё тот же, но разнообразие в приготовлении вносит хоть какую-то привлекательность в питание моего подопечного. Накормить его проблема, очень большая проблема. Он и здоровым не отличался аппетитом, а теперь, во время болезни, питание даётся ему с особенным трудом. Он не капризничает, а действительно не может есть, хоть и старается. Старается не обидеть и поддержать меня, отблагодарить за заботу о нём.
Алекс большую часть времени спит, а когда не спит, делает всё, что я скажу. Такая покорность согревает, придаёт сил и уверенности.
Ещё через неделю доктор Тони на контрольном осмотре объявляет нам о начале лечения:
- Валерия, я рассчитывал на вас и не ошибся: результат ваших стараний превзошёл мои ожидания! И это прекрасно, потому что теперь у нас больше шансов выйти сухими из воды! Алекс, ты обязан жизнью этой леди!
- Я знаю, – отзывается едва слышно и смотрит в окно, и его словно и нет с нами.
Тони глядит на него с осуждением, не понимая происходящего, но делает своё дело:
- Мы начинаем лечение препаратами химиотерапии и облучение по одному курсу. Я думаю, этого должно хватить. Алекс, придётся туго: тебя будет тошнить, возможна рвота и головные боли. И конечно, выпадут волосы, но всё это пройдёт сразу после окончания лечения, которое, у меня есть все основания полагать, будет успешным. Вы прошли уже большую часть пути, осталось ещё немного. Я верю в вас! – он улыбается, но только мне.
Я воодушевлена, а Алексу, кажется, всё равно.
{Delta Spirit - "Yamaha"}
С началом лечения он снова начинает терять с таким трудом набранный вес, почти не ест, и его практически постоянно рвёт. Я опять нервничаю и звоню Тони по нескольку раз в день. Но Тони знал, что будет так плохо, и терпеливо отвечает на мои звонки и вопросы: всё дело в перенесённой пневмонии и слабости Алекса. Он пережил то, что не переживает почти никто: онкобольные беспомощны перед пневмонией, она убивает их неумолимо, беспощадно, жестоко.
Спустя месяц после начала лечения Алекс вообще перестаёт принимать любую пищу: всё, что так или иначе в него попадает, тут же или через некоторое время выходит обратно. Он тает на глазах и теряет последние силы, и теперь я боюсь, что он умрёт не от рака, а от истощения.
Тони назначает поддерживающие медикаменты в вену: теперь жизнь в любимом человеке поддерживает глюкоза и синтетические витамины, вводимые внутривенными инфузиями: вместо обедов и завтраков у нас капельницы, и я сижу, всякий раз, рядом, держу его за руку и молюсь, чтобы они дали ему сил, поддержали жизнь, пока этот кошмар не закончится.
У Алекса выпадали волосы, и я сама обрила ему голову, но даже это его не уродует. Его черты настолько нежные и правильные, что ни бледность, ни лишение волос не способны убить его красоту: теперь она будто острее, чётче. Обнажённая красота - она вся в его глазах, скулах, в контурах сексуальных когда-то губ.
Мы почти не говорим, общаемся взглядами, и они долгие, чувственные, в них больше слов, чем в самих словах. Меня трогает его покорность и отсутствие страха и стыда, которые раньше заставлял прогонять. Алекс смирился и, я думаю, в душе́ он счастлив, что я осталась с ним. Внезапно, как-то совсем уж для себя неожиданно, я осознаю, что кроме меня у него никого и нет. Есть, конечно, Мария, и она довольно часто приезжает, привозит продукты, лекарства, готовую еду для брата, которую он не ест, но должна же она проявлять свою заботу хоть как-то. Однако Маша, как он её называет, не может быть с ним постоянно, как я - у неё дети, а я своих бросила, именно «Бросила» с большой буквы Б. Она хорошая мать, а я плохая: у меня в жизни неожиданно появилось нечто более важное, чем мои дети.
Конечно, всё то, что делала я, могла бы выполнять и сиделка, и Мария часто настаивала на этом, но вряд ли профессиональная нянька стала бы кормить Алекса с ложечки, выдумывать разнообразие, чтоб только накормить, обнимать его, когда ему совсем плохо, говорить поддерживающие слова именно тогда, когда они действительно нужны, отдавать ему своё тепло, нежность, силы, быть на страже его жизни, следить за лечением и при каждом ухудшении настойчиво вызванивать доктора, дабы убедиться, что оно укладываются в рамки медицинского понятия «пределы нормы». Как объяснить ей, его двоюродной сестре, что в такие моменты не сиделка нужна Алексу, а близкий, родной человек, что в болезни, особенно такой жестокой как эта, ему необходимо тепло и забота, поддержка, а не протокольная помощь, строго описанная по пунктам в контракте на оказание услуг.