Страница 27 из 76
При этих словах он поднимает на меня свой взгляд, и я вижу, как широко раскрываются его глаза, быстро затапливаемые страхом, даже паникой. Я недоумеваю, чего он испугался? Но Алекс быстро берёт себя в руки и начинает движение по уже известной мне схеме увещевательного устранения конфликта. Я уже давно заметила, что у Алекса имеется особый алгоритм общения с людьми - он избегает конфликтов. А если они уже разгорелись, умело растушёвывает их, гасит, всякий раз используя один и тот же метод: либо задаёт вопросы, либо произносит направляющие высказывания, слушая которые человек иллюзорно самостоятельно приходит к нужному выводу. Сам он этому научился или нет, не знаю, но схема действует безотказно.
Сегодня моя цель – спровоцировать ссору, и я с наслаждением наблюдаю, как этот перепуганный профессионал пытается выпутаться:
- Там ничего опасного для тебя нет, - заверяет меня, - но это моё личное пространство, и я никого туда не впускаю. Такие вещи нужно уважать!
- Ты не любишь, когда на тебя смотрят? Мне сейчас нельзя смотреть на тебя?
- Это другое, ты разглядывала меня.
- Ты не выносишь, когда тобой любуются?
- Да.
- Ты лжец.
- Почему? – и на его лице уже бездна страха.
- Ты говоришь, что не любишь, когда тебя разглядывают, но при этом делаешь всё, чтобы соблазнять. Поэтому ты лжец.
Язвительная ухмылка не сходит с моего лица на протяжении всего разговора.
- Я уже объяснил тебе, что то, что я делаю, не имеет отношения к моей внешности.
- Враньё! А я не люблю лгунов, – в моём голосе металл.
Я сморю на него и вижу, что ему уже физически плохо, глаза распахнуты широко, как у ребёнка, он открыт, он уязвим. Мой натиск застал его врасплох, он не может или не знает, как сопротивляться, его отточенный метод не работает. И вот, что он делает: медленно подходит, нежно берёт меня за руку и говорит:
- Пожалуйста, остановись! - смотрит прямо в глаза, просит взглядом.
Но я жестокая, очень. Раньше он об этом не знал, но сейчас узнает:
- Тогда расскажи!
- Поверь, я не могу. Я никогда и ни с кем не говорю об этом. Нельзя.
- Почему?
- Просто нельзя.
- В таком случае я не буду тебе доверять. И верить тоже. Я ведь тебя не знаю. Совсем! Для меня это опасность.
В его глазах уже практически ужас: Алекс в растерянности, он не знает, что предпринять, поэтому немного открывается:
- Там очень много боли для меня. Рассказывать тяжело, это всё равно, что пережить заново, и я не уверен, что смогу. Но если ты настаиваешь, я сделаю это прямо сейчас.
В его глазах полная, всепоглощающая искренность, почти детская открытость. Именно она меня останавливает, но не только: его признание в болезненности воспоминаний осадило меня. У этого плейбоя есть ноющая старая рана, и он усердно её прячет. Моё сердце сжимается, но я не могу спасовать так быстро, поэтому сообщаю:
- Я хочу подумать.
- Думай.
И я думаю. Долго. Почти два часа уже прошло. Алекс не находит себе места, даже в душе не был, грязная футболка так и высохла на нём. Я измотала его, но к моей остервенелости это уже не имеет никакого отношения.
Наконец, он не выдерживает и подходит ко мне. В глазах почти обречённость:
- Что ты решила?
- Пока не решила. Я всё ещё думаю.
- Неужели из любопытства ты готова причинить мне такую боль? – вопрошает, едва ли не со стоном.
И я обрушиваю на него свои рассуждения:
- Алекс, моё любопытство давно выброшено за борт и уплыло в неизвестном направлении. В нём нет надобности, потому что я наткнулась на задачу - твою проблему, которую нужно решить. Моя цель – помочь тебе. Ты знаешь, как я зарабатываю на жизнь – я аналитик и сейчас анализирую ситуацию. Входящие данные: есть тайна, скрывающая, судя по твоим эмоциям, трагедию. Есть ты, который ни с кем ею не делился и не собираешься. Раскрытие этой тайны принесёт тебе невыносимую боль, и сейчас мне нужно решить, по какому пути пойти. Первый: я не давлю на тебя, и ты продолжаешь жить со своим секретом. Он пожирает тебя изнутри, но ты, похоже, научился защищаться. Второй путь, который ты путаешь с любопытством, на самом деле - самый распространённый психологический метод - метод разделения ноши. Образно выражаясь, пусть ты несёшь нечто тяжёлое сам. К тебе подходит человек, и вот вы тащите это нечто вместе - нагрузка в большей или меньшей степени разделена. У вас, в Штатах, роль этого человека выполняют психотерапевты, но мы, в нищих странах, прекрасно обходимся и без них, потому что эту роль испокон веков выполняли близкие люди. Я лично пользуюсь этим методом постоянно и с самого раннего детства – вываливаю все свои проблемы на свою маму. Она принимает весь мой негатив, негатив отца и негатив сестры. Она всю жизнь несёт наши ноши, и это часть её материнского и супружеского долга. Ничьи другие ноши она не несёт, только наши. И вот, я сейчас пытаюсь понять, имею ли право брать твою ношу на себя, но главное, поможет ли это тебе. Дело в том, что обычно люди прибегают к этому методу добровольно и даже более того интуитивно ищут поддержки, а ты не хочешь. Ты не такой как все, следовательно, метод может не сработать или, что хуже, навредить. В первом варианте пути таких рисков не было, а меня учили выбирать путь с наименьшим риском, поэтому я выбираю его.
Алекс долго и сосредоточенно смотрит в мои глаза. Затем медленно приближается и очень робко пытается обнять. От него пахнет потом, ведь он так и не был в ду́ше, и я впервые познаю этот запах, у меня жутко ломит внизу живота - я хочу его, безумно. Хочу так, как никогда и никого не хотела до этого. Обнимаю его сама, и только тогда, со вздохом, из него выходит неимоверное напряжение, Алекс крепко прижимает меня, зарывается лицом в моих волосах, и я слышу тихое: