Страница 25 из 76
Мне кажется, я расплачусь… Нет, не кажется: я уже плачу и чувствую, как слёзы нервно ползут по моим щекам, потому что мой ответ состоит только из четырёх слов:
-Я не могу, Алекс…
И я впервые в жизни вижу у него это выражение лица - потерянности и обречённости, отчаяния и боли одновременно. В тот безумно красивый день в средневековом городе на берегу лазурного испанского моря в наши с ним отношения пришла она - боль. Судьба заготовила её для нас целый флакон, нет, это был даже не флакон, а гигантский сосуд, чёртова цистерна! И Алекс открыл его первым, он получил самую первую дозу, она же и привила его, но не спасла от других инъекций.
Спасибо, ему хоть хватило ума не сделать это в начале нашего отпуска или посередине. Он больше не улыбался, лишь иногда и только Алёше, очень тускло. В те дни мы не говорили об этом больше ни разу. Да мы вообще мало говорили, ведь Алекс не любитель поговорить, за что пострадает, и не раз.
Та ночь не была похожей на предыдущие, за исключением, пожалуй, нашей самой первой - теперь в ней было в разы больше чувства и страсти, болезненной, неуёмной. Мы не занимались ни сексом, ни любовью, скорее, это он любил меня, причём как никогда пылко и так отчаянно, что мне казалось, он вот-вот заплачет, но его губы и руки не останавливались, они жаждали насыщения. Алекс делал это так долго, что мне подумалось, он хочет утолить этот голод раз и на всю оставшуюся жизнь. Ему больше не было нужно показывать, на что он способен, как хорошо мне может быть, если я выберу его, он просто любил. Любил так, как ему этого хотелось. Он совсем не старался, но при этом та ночь оказалась лучшей в моей жизни - самой нежной, искренней, настоящей. Только теперь я понимаю, насколько сильным было его чувство, а тогда…
А тогда всё было совсем по-другому: иное восприятие, иные мысли, иные выводы.
Конечно, я видела, что с ним происходит нечто большое и болезненное, но всю серьёзность ситуации осознала только после бестолкового предложения в церкви. Я испугалась, боялась причинить ему боль, но на обдумывание совсем не было времени – Алекс застал меня врасплох своими чувствами, ведь он ни разу не говорил о любви, такого слова, похоже, вообще не существовало в его лексиконе.
До этого момента в моём воображении не было сценария, в котором я ухожу из семьи и связываю свою жизнь с Алексом, но теперь… теперь он там был. И выглядел великолепно, он походил на модные открытки с картинами моей будущей обеспеченной жизни, роскошной жизни рядом с ним: путешествий, впечатлений, интересных мест и неординарных людей и секса - частого, невероятного и ненасытного секса.
Но у меня есть мой разум, и он мягко, ненавязчиво задавал мне вопросы, на которые не требовал ответов, потому что они УЖЕ были в моём сознании: это ненадолго, он СЛИШКОМ идеален для меня, он СЛИШКОМ красив для меня, он СЛИШКОМ сексуален - не я его человек, если такой, конечно, вообще существует. Всё рано или поздно закончится, ведь любые чувства проходят, даже самые сильные, они неумолимо разбиваются о быт, заботы, проблемы и связанные с ними страхи. Но в нашем случае с Алексом это, скорее всего, произойдёт рано, чем поздно – СЛИШКОМ много у него соблазнов, СЛИШКОМ жадно смотрят на него женщины, практически все, без исключения. Когда всё закончится, он переступит и пойдёт дальше, а я… я останусь валяться пустой пачкой от сигарет на грязном тротуаре. И мне совсем не хочется выцветать под палящими лучами солнца, покрываться пылью и мокнуть в грязной дождевой воде.
Iamamiwhoami fountain
Следующее утро выдалось пасмурным, грустным и оттого даже романтичным. Я рано проснулась - мой мозг работал в экстренном режиме, неустанно взвешивая «за» и «против», не останавливаясь ни на секунду.
Алекса не было. Я сварила себе кофе, проверила спящего Алёшу, выглянула на террасу – с неё веяло осенней прохладой, на дворе всё же сентябрь. Этот факт здорово меня расстроил, потому что из тёплой одежды я взяла с собой лишь ветровку, Алёша облил её соком накануне вечером, так что теперь она, выстиранная, болталась на ветру на террасе и, конечно, за ночь не успела просохнуть. Мне безумно хотелось выпить утренний кофе на террасе, ведь я эстет, и для меня умопомрачительные испанские виды, да ещё и романтично-грустным утром – это непреодолимый соблазн.
Светло-серый, почти белый, очень тёплый батник Алекса с капюшоном и карманами по бокам брошен им на перила стоящего в нашей комнате кресла. Я долго не свожу с него глаз: мягкая, слегка пушистая внутри ткань соблазнительно призывает накинуть его себе на плечи, но я не решаюсь, потому что… это не моя вещь, а чужое я никогда не надеваю - весьма трепетно отношусь к своему личному пространству и уважаю интимность других. Но на террасе холодно, а мне очень туда хочется. Я думаю: «Алекса нет, и он не узнает, что я брала его вещь».
Осторожно беру батник и надеваю: он такой тёплый, нежный и пахнет им, Алексом. Мои глаза закрываются сами собой: его нет, но его запах здесь, на мне. Внизу моего живота проскальзывает лёгкая истома, и она приятна, так бесконечно волнительна…
Я выхожу на террасу с чашкой кофе, глоток за глотком мой любимый напиток согревает меня и пробуждает. Передо мной море, пляж, пальмы, вдалеке белоснежная марина с небольшими яхтами горожан, глубокое серое небо. Освещение необычное, а потому ещё более красивое: несмотря на отсутствие солнечного света краски раскинувшегося пейзажа насыщенные, оттенки воды, песка, светло-зелёной хвои и пасмурного неба по-особенному романтичны. Ветер чуть более сильный, чем обычно, но не холодный, а приятно освежающий, ласкает моё лицо, трогает пряди моих пахнущих вчерашним солнцем волос. Я ощущаю себя частью всего этого, испытываю одновременно восторг и колоссальное удовольствие от восприятия красоты, растворяюсь в ней, стремлюсь насытиться, пытаюсь запомнить её, сохранить в памяти каждую деталь, каждый оттенок.