Страница 8 из 11
Так и пошло…
Как бы Стефани не изощрялась, стараясь побольнее ранить моё самолюбие и гордость, мой чёртик никогда не позволял мне оставаться в долгу, требуя отомстить ей всеми доступными мне способами.
Но что я могла?
Я была младше, гораздо худее и значительно ниже ростом. А у неё было хорошее чувство юмора и жестокий изощрённый ум, что меня просто убивало. Я не могла на равных соперничать с ней, да и не пыталась бы, если бы меня оставили в покое. Но этого не происходило: ни тогда, когда я промолчала, пропустив мимо ушей её колкость; ни тогда, когда я стала избегать её и Эша, стараясь не попадаться им на глаза.
Стефани продолжала меня травить, подкарауливая в самых неожиданных местах. Будь то коридор школы, туалет или душевая – она находила изощрённый способ уколоть меня побольнее.
И тогда я стала отвечать ей её же монетой.
Кроме того – я ведь была не одна, у меня были друзья. Нет, у меня были ОТЛИЧНЫЕ друзья!
Как-то незаметно к моей войне со Стефани присоединились и они.
У Кевина созрел план, и он раздобыл двухкомпонентный и необыкновенно прочный клей. Через несколько дней, во время его дежурство по столовой он нанёс один состав на стул, на котором обычно сидит за обедом СТЕРВОЗНАЯ Стефани. Второй же компонент нужно было распылить на её юбку. Тут на помощь пришла Аманта. Её тётка работала в прачечной интерната, и мы проникли туда без хлопот. Пока Аманта отвлекала болтовнёй тётку вместе со всем персоналом прачечной – ну, скучная и монотонная у них работа, рады были добродушные женщины развеяться и передохнуть, что нам сыграло на руку – я отыскала уже постиранные вещи Стефани и хорошенько – так качественно! – опрыскала все её юбки.
Следующим же утром, сидя в столовой за завтраком, мы смогли насладиться необыкновенным зрелищем – приклеившейся к стулу Стефани. При этом – приклеилась не только её юбка. Клей был очень хорошим, да и я его не пожалела.
В общем – к бедному стулу приклеилось всё, вплоть до нижнего белья.
На её крики собралась почти вся школа, но никто особо не торопился ей помочь, злорадно наслаждаясь её публичным унижением. Даже Эш не сделал ни одной попытки разогнать зевак.
Я ликовала, но недолго…
Родители Стефани, подключив все свои связи, инициировали внутришкольное расследование, и в наш интернат прибыли самые настоящие сыщики. Поняв, какой клей был использован, и где его можно было достать, они быстро вышли на Кевина. А так как он героически не сдал своих подельников, в наказание и назидание остальным его на год отстранили от учёбы, и я потеряла возможность общаться ещё с одним другом.
Стефани была собой горда…
После этого, в ответ на очередное оскорбление и прилюдную пощёчину из-за того, что я отказалась просить прощения за приклеенную моим другом одежду, не найдя других аргументов, я подставила ей подножку, и она, упав, расквасила нос. О, да, я гордилась собой, ведь я смогла отомстить этой гадине за Кевина. Но моя маленькая победа опять была не очень долгой. Потому что через пару дней, подкараулив меня одну, она довольно сильно побила меня в туалете. Я ничего не рассказывала педагогам, я не жаловалась и не «стучала». Но мне было вдвойне обидно от того, что Эшли принял её сторону.
Как он мог?..
Мне казалось – нет, я была уверенна – что он должен был всё знать. Кроме того – он часто присутствовал сначала при её нападках на меня, а потом – когда я стала отвечать – при наших разборках. Но он не только не заступился за меня, а наоборот, стал ей подыгрывать. Теперь, если мы случайно сталкивались в вестибюле или на лестнице, он дёргал меня за волосы или щипал с прищуренными злыми глазами.
– А, ты ещё с нами, Марго? Глаза б мои тебя не видели…
– Так выколи их себе, или тебе помочь?
– Следи за языком, РЕБЕНОК! А то выпорю. Лучше б кому-то родиться немой!
– А кому-то лучше б вовсе не родиться… – парировала я с ложной бравадой.
И, показав средний палец или язык – убегала.
Эти наши бесконечные перепалки всегда заканчивались новым синяком от щипка на моём многострадальном теле.
И вот однажды, после очередного унижения у всех на виду в столовой я, видимо, решив покончить жизнь самоубийством – хотя можно было найти способ гораздо гуманнее и менее болезненный – проходя мимо ЖУТКОЙ Стефани, СОВЕРШЕННО СЛУЧАЙНО вывалила ей на голову макароны с подливой. Мой чёртик аплодировал стоя, выкрикивая «браво» и «бис». Я же приготовилась к скорой и мучительной смерти.
Но…
Макароны так поэтично повисли на её волосах, и она так громко визжала, что я не удержалась и разразилась таким заразительным и бесстрашным смехом, что сама испугалась.
В результате её обступили все, кто был в тот момент в столовой – смеясь и подбадривая меня, они вываливали содержимое своих тарелок ей на голову.
О, да – она насолила многим…
Но что самое странное – Эш за неё НЕ заступился. Он сидел рядом с ней, тихий, и как мне показалось – довольный происходящим. Хотя, возможно, его реакция была вызвана банальным шоком.
Слухи о произошедшем в столовой быстро разнеслись по школе…
Аманта и Стёпа к вечеру выпустили экстренный выпуск школьной стенгазеты, посвящённый этому знаменательному событию.
В результате утром об её унижении знали все. И даже педагоги, проходя мимо неё, прыскали смехом и поднимали над головой растопыренные пальцы, намекая на мои макароны на её голове.
После этого случая, став посмешищем всей школы, Стефани ничего не оставалось, кроме как перевестись в другую.
А я наконец вздохнула с облегчением, но как оказалось – рано.
Потеряв по моей вине предмет своего обожания, Эшли стал ещё яростней вымещать на мне своё раздражение, раскрывая самые тёмные стороны своей натуры. Нет, в присутствии матери, глядя ей в глаза, он был по отношению ко мне рыцарем без страха и упрёка. Но стоило ей отвернуться или оставить нас наедине, как он тут же пребольно щипал меня или исподтишка пинал по ногам. Мог нарочно отпустить ветку, чтобы она хлестнула меня по лицу, или прищемить пальцы дверью. И всё это он проделывал с ангельской улыбкой на обманчиво доброжелательном лице и ЧИСТОСЕРДЕЧНЫМИ извинениями за неуклюжесть…
Я, если честно, начала его побаиваться и сама старалась лишний раз с ним не встречаться. Если же этого избежать не удавалось, то я будила чёртика и вела себя нагло, дерзко отвечая на все его выпады, не показывая страха, а иногда – рискуя быть просто побитой.
Глава 4
Вот и прошёл ещё один год моего пребывания в школе-интернате…
Сегодня мне исполнится шестнадцать лет.
Этой ночью я так и не смогла заснуть. А всё утро, не находя себе места, не могла усидеть на стуле, терзаемая нехорошим предчувствием. То и дело я возвращалась к окну и вглядывалась в машины, паркующиеся или отъезжающие со стоянки. Я ждала тётю Хэлен. И знала, что сегодня что-то должно произойти.
Вот только что?
Моя крёстная не пропустила ни одного моего дня рождения за почти четыре года, проведённые мной в интернате. Всегда устраивала небольшие, но весёлые вечеринки для меня и моих друзей, которые не мог испортить никто: ни Стефани, ни её невыносимый сын. Даже подарки крёстная дарила, почти всегда предугадывая мои желания.
Но сегодня что-то должно измениться, я чувствовала это. Это чувство пробралось мне буквально, под кожу, будоражило и холодило кровь. Если бы я верила в то, что в нашем мире остались крупицы магии, то я бы решила, что во мне просыпается дар предвидения.
Но разве – это всё не сказки?
Наконец я увидела её небольшую, но приметную машину, ищущую парковочное место. И в нетерпении побежала в вестибюль.
Там с хищным выражением лица и светящимися злостью глазами уже стоят дьявол – Эшли.
За три года вражды с ним я привыкла к нашей постоянной пикировке, не обращая внимания на его угрозы. Если честно, я и сама не понимала: когда и почему перестала их бояться?
Просто не боялась – и всё…
Кстати, из-за его неадекватной реакции на меня они так и не помирились со Степаном, последнее время совсем перестав общаться.