Страница 114 из 125
– Знать бы, кто за этим стоит… – хмуро буркнул шавер.
– Поправь меня, если я чего-то не поняла, – поднажала ведунья. – Пока вы адвокатов ищите, а потом пытаетесь найти, чем им заплатить, чего-то там опротестовываете, Дана на самом деле могут начать пытать? Или переведут в другую тюрьму? Или казнят?
– Это-то как раз вряд ли…
– То есть, всё остальное возможно, – кивнула Арха и обернулась к Ирде, глянула на хмурую Ю. – Мы действительно можем этого заместителя поймать? – спросила.
В ответ сагреша лишь усмехнулась, сложив руки на груди. На призывы «Очухаться!» и «Не сходить с ума!» ифоветка ни малейшего внимания не обращала, лекарка, впрочем, то же. Ну а граха, болезненно морщась, шею разминала. Наверное, прикидывала, как бы половчее на крикунов шкафчик «уронить».
***
Брать Арху «на дело» никто, естественно, не планировал. И, конечно же, она пошла вместе со всеми, хотя лезть вперёд и мешаться под ногами лекарка не собиралась. Просто оставаться запертой в задних комнатах борделя у неё уже никаких сил не было. Последние три дня и так дались нелегко. Все чем-то занимались, лишь она одна чувствовала себя абсолютно бесполезной, а, главное, беспомощной. И это мучило больше всего. А ещё неизвестность.
Каждое утро Данаш бегал в тюрьму, передавая её письма Харрату, но ответа ни разу не принёс – переписка лордам была строго запрещена, а денег на подкуп стражи не осталось, кошелёк, который прихватила с собой Арха, исчез, потерялся в суматохе. Судя по слухам, собранным Шхаром, по обрывкам разговоров, подслушанным демонёнком, с гвардейцами пока ничего страшного не случилось. Но только Тьма и знала, что в Сырой башне на самом деле происходило. И ведунья совсем не чувствовала Дана, хаш-эд закрылся от неё наглухо, а это пугало.
Потому легче было дом руками передвинуть, чем оставить лекарку под крылышком бордель-маман.
– Да где же он? – шёпотом прогудел Данаш, в очередной раз сплюнув. – Давно пора и появиться. Совсем у некоторых совести нет! Ждёшь вот так, ждёшь…
Плевался сын лорда Сарреша как заправский верблюд и не всегда попадал на брусчатку – досталось и архиной юбке. Но лекарка пацану ни слова не сказала. В конце концов, кто-то, волнуясь, губы обгрызает, кто-то плюётся – каждому своё.
– Ты лучше расскажи, как первый раз в тюрьму пробрался, – попросила Арха, не столько мальчишку успокаивая, сколько себя.
– Да чего там! – хмыкнул Данаш. – Анита-то верно придумала. Взял я, значит, кошелёк, да и пошёл…
– Какой кошелёк?
– Да твой же! – дивясь архиной недогадливости, фыркнул паршивец. – Ну вот, взял я его, пошёл к коменданту и давай ему фтюхивать дохлую крысу за бобра, мол: «Любит меня лорд, дня прожить не может, дайте, дяденька, его утешу. А он мне расскажет, где золото припрятал, я с вами потом ещё поделюсь». Он, понятно, уши-то и развесил. Чего сложного?
– Таки сделал из Дана извращенца, – хмыкнула Арха, нервно ладони растирая. – Ну, молодец!
– А то! – довольно равнодушно откликнулся Данаш. – Только вот не ценит никто и… – демонёнок оборвал сам себя, приподнялся с корточек, держась за стену, прислушался к ещё далёкой дроби лошадиных копыт и тарахтению колёс. – А вот и он! Ну всё, пора мне.
– А что вы придумали-то? – очень вовремя спохватилась Арха.
– Да всё хорошее до нас уже придумано, – отмахнулся демонёнок и исчез в темноте – как в воду нырнул.
Лекарка прислонилась к стене, плотнее плащ запахнула. Прижиматься к холодному камню было не слишком приятно, но такая опора уверенности придавала – слишком уж темнота действовала на нервы. Два приближающихся каретных фонаря казались глазами огромного чудища, а становящийся всё громче цокот подков бил по ушам. И не убежишь: как тут бежать, когда сама напросилась? И не спрячешься: уже спряталась, надежнее некуда. А всё равно страшно, хотя непонятно, чего и бояться…
Детский, очень жалобный, страдающий вскрик рванул ночь, как старую тряпку. Захрипели, заржали лошади, кажется, становясь на дыбы. Громко выругался кучер.
– Дяденька, вы моего братика задавили! – истошно заверезжала невидимая в темноте Ируш. – Совсем ведь задавили, насмерть! Что я мамке теперь скажу-у?
– В чём дело, Берест? – послышался такой уверенный, даже властный голос.
Тихонько хлопнула каретная дверца.
– Да сам не пойму, – откликнулся растерянный бас. – Откуда взялся – не видел, Тьмой клянусь! Будто сам под копыта бросился! Честное слово, метр…
– Уби-или! – голосила девчонка. – Насовсем уби-или!
– Посмотри, что там… – приказал уверенный и замолчал, словно рот ему заткнули.
А следом снова тишина рухнула, только и слышно, как упряжь позвякивает, да лошади испуганно всхрапывают.