Если бы

Лина решила пройти мимо, когда стайка девушек у парадного входа заволновалась. Поднялся крик. Как спринтеры по команде люди бросились к ограждению. Застрекотали вспышки камер. На фоне белого фасада взметнулись цветы, плакаты, градом полетели записки.

Пытаясь, разглядеть, что твориться, Лина схватилась за железную решётку. Подпрыгнула и влезла на каменный портик у ступеней подвального магазина. Успела заметить тёмные фигуры в дверях отеля. Они скрылись в глубине автомобиля, пока охрана сдерживала людей.

Проводив взглядом машину, Лина одёрнула юбку. Господи, зачем пришла?

На противоположной улице вопили подростки, все громче препирались с охраной, требовали впустить внутрь представителей фанатского сообщества. Работники отеля грозили милицией. Привлечённые шумом прохожие останавливались. Многократным эхом от стен отразился грохот петарды. Потом ещё.

Из-за поворота выехали патрульные машины и заградили проезд. Визгливые голоса девушек слились с воем сирен. Кучка "пиротехников" бросилась врассыпную. Полиция без разбора хватала под руки парней и запихивала в автозак. Белая тойота с мигалками запрыгнула на тротуар, примостилась за микроавтобусом телевизионщиков и заглушила двигатель.

На фоне испуганных лиц женщина корреспондент глядела в объектив камеры красными от ветра глазами. Она торопливо наговаривала в микрофон, указывая рукой за спину.

Обхватив плечи, Лина пятилась, пока не оказалась в конце улицы. Здание отеля высилось над поредевшей толпой и мерцало строгим белым светом, как выпускница на балу. Лина достала из сумки альбом. Отрывистыми штрихами набросала фасад в нелюбимом стиле – сталинский ампир; прорисовала лепнину под треугольным портиком. Сочные листья фикусов в круглых кадках, симметрично расставленных вдоль стен, ловили в сети стрелы закатного солнца. Играющие блики не ложились на бумагу. Лина затирала, наводила вновь, но только неопрятно размазывала. Поймав губами брошенные ветром волосы, присмотрелась к идеальным формам и опустила руку.

Фикусы искусственные...

Мысли вернулись к Андрею. Сутулясь на краю дивана, он беззвучно плакал, а она ждала, когда он уйдёт. Не в силах ответить ни на один справедливый вопрос, отстранённо наблюдала руины пятилетних отношений. Вчерашние желания, словно отразились в кривом зеркале. Обесценился диплом графического дизайнера, фамилия – Старкова, новый мольберт.

Слёзы застелили глаза. Зелёная масса пластика размылась. Сморгнув, Лина оставила на месте кадок – дыры, и принялась за вычурные вензеля.

Тени удлинились, расчертили тротуар тушью. Лина прислонила спину к кованой ограде и протянулась под ботинками прохожих ещё одной тенью.

Из-за поворота выехал чёрный мерседес и остановился перед двухэтажным зданием. Зажатую магазином электроники и банком вывеску, казалось, сплющили соседи-гиганты. Высокий мужчина в чёрном плаще и шляпе вырос на тротуаре, в один шаг скрылся за неприметной дверью. Спустя минуту появился, вгляделся в полумрак и ступил на проезжую часть.

Парализованная ужасом Лина следила за прямой фигурой. Опустив пакет с надписью «харчи» на тротуар, мужчина заглянул в альбом и спустил на переносицу тёмные очки. Взял из онемевших пальцев грифель, парой точных линий добавил силуэт.

Лина попала в шторм. Накрыла волна. Ошпарило кипятком и окатило холодом. Голову закружил терпкий запах одеколона. Перед глазами плясали фиолетовые кляксы, мешая разглядеть в шутливой карикатуре… себя.

– Привет.

Тёплый голос произнес английское приветствие, точно скользнул по позвоночнику меховой перчаткой. Мужчина вернул грифель и приподнял шляпу.

– Как называется ближайший парк?

Лина молчала, подавляя желание бежать.

– Говоришь по-английски? Как называется ближайший парк? – мягко повторил он.

Она не могла ответить, тонула в грудном тембре иностранных слов, провалилась в нависшую над головой фигуру. Затуманенный взгляд схватился за блеск металлический пуговицы и сфокусировался. Слегка наклонив голову, мужчина ждал.

– … Шевченко, – выдавила Лина, – парк Шевченко.

– Туда? – он указал за спину.

– Да, – не глядя, махнула рукой в другую сторону.

Он рассмеялся, сунул очки в карман.

– Пойдём, поможешь найти.

Стемнело. Краски слились. Дома, деревья, улицы – все стало монохромным и внятным, словно ночь смахнула избыточность. Осталась суть.

Лина запрокинула голову. В свете окон первых этажей под шляпой блеснули глаза.

– Не накрашены… – заворожено прошептала. – Вы, Крис Берри!– сказала и смолкла.

Он взял за руку. Прикосновение перчаток успокоило, будто решилась трудная задача и ответы сошлись. Сирены в голове смолкли, Лина улыбнулась. Конечно, поможет! Проводит в парк, сделает всё, о чем он просит. Разве может быть иначе?

Вдалеке бренчала гитара. Подростковый баритон с ужасным произношением сипел и свистел, выводя слова американского хита. Мужчина в чёрном, как сама ночь, переплёл пальцы с Линиными и неспешно повёл в противоположную музыке сторону. Позади заскользил такой же чёрной мерседес.

Ветер стих. Кружева теней заплели аллеи парка, усыпанные листвой. Потревоженная птица захлопала крыльями, исчезла в изогнутых тоннелях веток. Освещённая дорога закончилась, уступив место извилистым тропинкам.

Безмолвные фигуры скользили меж старых деревьев, словно призраки охраняющие секреты дремлющего парка. Лина украдкой бросала взгляд на высокую фигуру. Ждала, что она растворится. Но требовательные пальцы сжимали ладонь, неумолимо держа в реальности. Василина шла за руку с неузнанным Крисом Берри, когда охота за ним велась по всему Крещатику. Лучшие клубы и рестораны осаждали дерзкие поклонницы, готовые взять след будто ищейки.