Молитва к звездам

– Это ты сейчас так говоришь. Любовь, знаешь ли, проходит. А что остается?

– Перестань! Ты хочешь отговорить меня?

– Нет. Я хочу, чтобы ты подумала еще раз очень хорошо. Если он и вправду тебя любит, он будет ждать столько, сколько нужно. Не нужно бросаться в объятия первого встречного джентльмена. Ты еще так юна! И совершенно не разбираешься ни в людях, ни в своих чувствах. У тебя еще есть время, чтобы все обдумать, прежде чем совершить огромную ошибку.

– Я больше не намерена это обсуждать, – ответила она гордо. – Я выйду за Ричарда, а что будет, того не миновать. Можешь осуждать меня, но мне все равно.

Возможно, в этом поступке, лишенном и капли благоразумия, усматривается и боязнь остаться тридцатилетней старой девой, как ее сестра Сара. Часто психологические проблемы порождают примеры окружающих. Но чаще – наши необдуманные решения.

Свадьба Ричарда и Элеоноры была шикарной: роскошь и достаток пестрели в каждой мелочи, и от этого Нора чувствовала себя настоящей принцессой. Она даже поймала себя на мысли, что не может взять в толк, чем заслужила такое несказанное счастье. Но, как водится, счастье не длится вечно, особенно когда не знаешь, что оно означает на самом деле.

Конечно, годы безмятежности и тихого спокойствия сменились рутиной, тягучей обыденностью и вскоре приобрели оттенок серой и тусклой привычки. Рождение первого сына, затем второго, путешествия, притворство, выдаваемое за счастливое течение жизни. Часто люди даже не знают, что притворяются, настолько прочно они убеждены в том, что чувствуют себя отлично. На деле, мы редко анализируем свои чувства, редко стремимся постичь чувства ближнего, редко учимся терпимости и любви. Поэтому мы лишены мудрости, трезвости ума и зрелости чувств. Нора прозрела только тогда, когда получила нож в спину, но все раны заживают рано или поздно. Или это снова самообман?

IV

Позавтракав в одиночестве, Нора прилегла на кушетку у окна в своем будуаре, чтобы почитать свежие новости и выпить мартини. Капли дождя энергично били по стеклу, застилая потоками воды вид на сумрачный, сонный город. Чем сегодня заняться? Нора только сейчас пришла к выводу, что в ее жизни осталось место лишь алкоголю и скучнейшим светским беседам. «Стоило пойти учиться или начать свое дело. Только какое? Кто я? Что хочу делать? Господи, мне уже за сорок, а чем я думаю… Кому я сдалась?». Она быстро переключилась на журнал мод, а затем уснула под стук дождя, заливающего улицы водопадами с небес. Проснулась Нора от голоса горничной.

– Что такое, Кейси? – сонным голосом промурлыкала она.

– Мне не хотелось вас будить, мэм. Но к вам редко заходят гости, я подумала, что это важно.

Нора привстала и машинально поправила прическу.

– Кто пришел?

– Леди представилась как мадам Бланш Гринсби.

Нора встрепенулась и пришла в себя.

– О, что ж… – она с минуту подумала. – Я спущусь через пару минут. Подай в гостиную чай и ленч, Кейси.

– Да, мэм.

«Бланш здесь? Удивительно!» – мелькнуло у Норы в голове. С Бланш Гринсби Нора познакомилась в Париже. Они не были близкими подругами, но она нравилась Норе, потому что вела себя естественно, и даже если эта естественность выражалась порой в заносчивости, Бланш все равно это не скрывала. Она была знатной дамой, которая вышла замуж по расчету и ничуть об этом не жалела, детей у пары не было, возможно, по причине страсти Бланш к молоденьким офицерам. Не спать с мужем – вполне нормальное явление в высшем обществе, поэтому Бланш открыто делилась со всеми знакомыми своими похождениями. До мужа, как ни странно, слухи не долетели ни разу. Когда Нора жила в Париже, они часто виделись с Бланш, сплетничали и весело проводили время. В Бланш была задоринка, она всегда всех смешила и вселяла какую-то бодрость духа. Складывалось ощущение, что в ее жизни никогда не происходит ничего такого, что могло бы омрачить ее существование.

– Бланш! – Нора была искренне рада видеть старую знакомую, которая так вовремя появилась и развеяла мучавшую ее скуку.

– О, Эли!

Выглядела Бланш Гринсби как букет свежих лилий – беленькая, стройная, пышущая здоровьем и жизненной энергией. Она была немного моложе Норы, копна светлых волос уложена под изящной шляпкой, а веселые голубые глаза сияют уверенностью и радостью. Одета она была по парижской моде, со вкусом, и все детали ее туалета идеально соседствовали друг с другом.

Старые подруги обнялись, и хозяйка предложила гостье снять шляпку и согреться горячим чаем с молоком и сандвичами.

– Как я рада, что ты здесь. Я готова лезть в петлю от скуки. Давно ты в Лондоне?

Бланш грациозно сбросила шляпку, украшенную красной лентой, мотнула головой и нежно взяла руку Норы.

– Я тоже очень рада тебя видеть, дорогая! Мне так надоели эти лондонские сухари… Мы приехали всего неделю назад, а я уже задыхаюсь в этом ужасном городе. Я так отвыкла от Лондона, прожив большую часть жизни во Франции… Уоттс говорит, что ему нужно решить какие-то вопросы. Мне безразлично какие. Сегодня я свободна и наконец вырвалась навестить тебя! Мы так давно не виделись! Как ты поживаешь, Эли? Ты будто похудела. Из тебя здесь высасывают жизнь?

– Я поживаю хорошо, Бланш. Мне бывает ужасно тоскливо с местным обществом, но это пустяки! Единственные люди, которые мне важны, и те совершенно мной пренебрегают.

– Ты о детях? Именно поэтому я и не завожу детей. Я решила это очень давно. Дети – неблагодарные существа. А еще они связывают тебя обязательствами. Да и какая из меня мать! Я сделала великое дело – избавила пару жизней от такой небесной кары – быть моим чадом!

Нора улыбнулась. Она всегда восхищалась тем, как Бланш умела преподносить правду.

– Я, конечно, приукрашиваю, мальчики приезжают несколько раз в месяц. Я понимаю, что у них свои жизни, и не имею права требовать больше.

– Ну а как же ты, Бланш? Какие новости? – спросила Нора после короткого молчания.

– Что я могу сказать, мой благоверный в панике. Все кругом толкуют о войне. И он туда же! Тащит меня в Америку, бог знает куда!

– Войне? – удивилась Нора.

– Ты ничего об этом не слышала? Неужели? – Бланш изумилась не меньше. – Да-да, это сейчас острая тема. Твой муж не говорил тебе?

– Вероятно, еще не успел. – Нора взяла чашку с чаем, по телу пробежала неприятная дрожь.

– Я не знаю всех подробностей, но люди из круга моего мужа не на шутку напуганы. Все они умывают руки, бегут как крысы с тонущего корабля. Мы следуем их примеру.

– Это очень страшный слух. Я полагаю, Дик сказал бы, если бы дела обстояли плохо.

– Ну, дорогая, возможно, скоро он сам обо всем узнает. Бросим эту тему, от мысли, что мне придется плыть на край света, я теряю остатки рассудка. Расскажи-ка мне, что интересного сейчас идет в театре?

Они обсудили какие-то светские новости, и Бланш, словно вспомнив что-то неописуемо важное, вскрикнула:

– О, как я могла забыть! Я в пять должна пить чай у Стоунов! – она достала зеркальце и принялась прихорашиваться.

– Стоунов? – Нора словно слышала эту фамилию впервые.

– О, боже, Эли, ты не знаешь Стоунов? – удивилась Бланш, пряча зеркало в сумочку.

– Возможно, и слышала. Напомни мне.

– Ты меня поражаешь! – Бланш по-доброму усмехнулась. – Я жила в Париже столько лет, но успела познакомиться с ними.

– В последнее время меня совершенно не заботит здешнее общество.

– Ты обязана познакомиться с Кэролайн Стоун, потрясающая особа! Она устраивает обед через пару дней, я достану приглашение. Не вздумай отказывать! – возразила она на скептический взгляд Норы. – Эта женщина – богиня! Я в шоке, что вы не знакомы. Вы могли бы стать близкими подругами.

– Что ж, мне не помешало бы развеяться и познакомиться с богиней.

Когда Бланш ушла, Элеонора еще долго сидела в гостиной, вспоминая свое знакомство с этой взбалмошной и такой беззаботной англичанкой французского происхождения. Бланш принадлежала к совершенно иному типу людей, нежели Нора, но она привносила нечто забавное и легкое в беседу, разряжала обстановку, а порой так хочется просто говорить о чепухе и хотя бы на мгновение забыть все тяготы реальной жизни. Таким как Бланш особенно легко идти по жизни: они удачливы и оптимистичны именно потому, что не нагружают свою голову философскими думами, они просто живут и черпают из этой жизни всевозможные блага. Как правило, такие люди чихают на мнение окружающих, по этой причине их счастье безусловно.