Ева

–Куда вы собрались? -чуть наклонившись к Саре, шепотом спросила я. -На мельницу?

–Да.

–До вечера?

Сара только кивнула. Затем я выпрямилась, похлебала немного супа, и вновь наклонившись к Саре, продолжила задавать вопросы:

–Что там нового?

–Ничего.

–Все работает как надо?

–Да.

–Сара, -еще тише произнесла я. -Возьмете меня с собой?

Сара взглянула на миссис Фицджеральд, и прошептала:

–Не сегодня.

–Почему?

–Боюсь, если миссис Фицджеральд узнает, то будет переживать за тебя.

–Она еще не знает, что я уже ходила туда?

–Нет. Но, если узнает, влетит не только нам с Чарли, но и тебе, поэтому, лучше ей этого не знать!

–Хорошо, -согласилась я, и предприняла еще одну попытку напроситься на мельницу. -Ну, может, можно что-нибудь придумать? Отпросить меня у мамы, например?

–Нет. Прости, -ответила Сара, и немного помолчав добавила. -В последнее время миссис Фицджеральд даже меня не хочет отпускать.

–Почему?

–Не знаю.

–Ну, ладно, как скажешь, -кажется, по моему голосу слышно, что я немного расстроилась.

–Только не обижайся.

–Я не обижаюсь. Я все понимаю.

–В другой раз сходим. Обещаю.

–Хорошо, -ответила я, и продолжила, есть суп.

Через минут десять все тарелки были пусты (даже моя и дедушкина). Сара собрала всю посуду, и начала ее мыть, а миссис Фицджеральд, поставив на стол огромную тарелку с пирогом (она очень любит их печь), достала чашки, и еще раз включила чайник, который вскипел, когда мы только зашли на кухню. Я предложила свою помощь, но, и Сара, и миссис Фицджеральд любезно отказались, поэтому я вновь с интересом начала рассматривать новую картину (вернее, ее половину).

–Эндрю, -неожиданно произнес дедушка, после того как выключился чайник. -Знаешь, я решил, больше не преподавать историю.

Мистер Фицджеральд посмотрел на дедушку, и сразу все понял.

–Совсем никто не ходит?

–Нет. Уже несколько недель полная тишина.

–И, что теперь планируешь делать?

–Не знаю. Ничего, наверное.

Мистер Фицджеральд ненадолго задумался, а затем произнес:

–Ну, и ладно. Может, оно и к лучшему, -эти слова заставили меня оторвать взгляд от картины, и посмотреть на мистера Фицджеральда.

–К лучшему? -удивился дедушка. -Что ты имеешь ввиду?

–А, то и имею, что теперь у тебя будет больше свободного времени, которое ты сможешь посвятить себе. Не забывай, ты не молодеешь, Руперт. Тебе нужно следить за здоровьем.

–Со мной все в порядке, -немного обиженно произнес дедушка.

–Я верю! Верю! -заулыбался мистер Фицджеральд. -Но, за здоровьем все равно нужно следить, а ты все время чем-то занят. Может, пришло время отдохнуть?

–Не знаю. Просто все это как-то…

–Как? -перебил дедушку мистер Фицджеральд. -Только не говори, что для тебя все это неожиданно. Брось, Руперт. Ты лучше всех знал, что все так и будет!

–Да, знал, -пробормотал дедушка. -Я хотел сказать, что для меня это как-то тяжело.

–Не тяжелее, чем приходить в пустую школу.

–А как же занятия? Я ведь должен…

–Вот заел, старый! Сам говоришь, что история никому не нужна! А раз так, чего ты в нее вцепился-то? М?

Дедушка молчит.

–Не мучай себя, Руперт. Ты никому ничего не должен.

–Папа, прав, -присоединился к разговору Чарли. -Мистер Риггз, вы итак сделали для нашего города очень многое.

–Вот-вот! -одобрил слова сына мистер Фицджеральд.

–Хорошо. И, чем, по-вашему, я теперь должен заняться?

–Ничем. Отдыхай.

–Я так не могу.

–Сможешь, Руперт! -ответил мистер Фицджеральд, и после небольшой паузы, продолжил. -Но, если тебе станет совсем скучно, ты можешь по пятницам вместе с Чарли и Сарой ходить на мельницу. Мне будет спокойнее, если именно ты присмотришь за ними, -мистер Фицджеральд положил руку дедушке на плечо, и, смеясь, добавил, -к тому же, ты бегаешь намного медленнее их, и в случае чего, это будет большим плюсом!

–Эндрю! -строго произнесла миссис Фицджеральд. -Вообще-то не смешно!

–А, кто сказал, что я шучу?

Дедушка заулыбался, но все равно недовольно убрал руку мистера Фицджеральда со своего плеча.

–Вообще-то, Эндрю прав на счет отдыха, -наливая чай продолжила миссис Фицджеральд. -Руперт, тебе действительно нужно больше отдыхать.

–Ты так думаешь, Джоанна?

–Да. Сам посуди. У тебя свой огород, курицы, дом, ты ходишь на стену, и три раза в неделю ведешь занятия, а ведь тебе уже за семьдесят.

–Точно, Руперт! Ты уже оказывается старик! -изобразив удивление, чуть не прокричал мистер Фицджеральд.

Дедушка на пару секунд задумался, и устало произнес:

–Что же, может быть, вы и правы. Но, тогда, получается, что скоро мне вообще нужно будет отказаться от уроков?

–От математики, да. Она тоже никому не нужна!

–Нет, Эндрю! На нее ходят дети!

–Дети? Ну, они скоро вырастут, а дальше что?

–Ничего. Отстань.

–А, вот литература, да! Это нужное дело! -не замечая слов дедушки, продолжил мистер Фицджеральд. -Твои стихи это нечто!

–Отстань, говорю!

–Джоанна ходила вчера, кстати. Вернулась счастливая. Заплаканная, правда, но счастливая.

–Да, дорогой. Руперт вчера читал великолепные стихи!

–Руперт, а какие помнишь? -поинтересовался мистер Фицджеральд.

–Нет. Не помню, -буркнул дедушка.

–Помнишь, старый. Помнишь. Только не говоришь. Но, это не важно. Важно, что благодаря твоим стихам в нас что-то просыпается. Жизнь, может, настоящая? Та самая! Неизвестная! Или, душа…

–Жизнь говоришь? Душа? Эндрю, а ты сам, когда в последний раз был на моих уроках? А?

Мистер Фицджеральд ощутил напряжение в голосе дедушки, но все равно улыбнулся, и мягко ответил:

–Ну, давненько, кажется.

–То есть никогда, да?

–Почему же? -по выражению лица мистера Фицджеральда мне показалось, что он действительно что-то вспоминает. -Так, Руперт, ну, на математику и историю я действительно никогда не ходил. Даже не собирался. А, вот на литературе был. Очень давно, правда. Даже не помню, когда именно.

–Вот, когда вспомнишь, тогда и будешь говорить о жизни своей неизвестной, или душе, а пока молчи, ладно?

–Почему это?

–Потому что из-за таких, как ты мне и придется закрыть школу!

–Нет, не придется! На литературу всегда будут ходить! Только не такие, как я! Пойми, Руперт, мне не нужно слушать твои стихи, что бы ощутить ту неизвестную жизнь! Не в стихах я ее вижу! Ой, не в стихах!

–А, в чем? -недоверчиво, но с неподдельным любопытством спросил дедушка.

–В чем? В глазах Джоанны, вот в чем. Пойми, мы мужчины люди темные, грубые. Для нас слово это камень. Даже если из этого камня сделать красивую статую, мы все равно будем видеть только камень. Твердый. Грубый. Мертвый. Мы не умеем созерцать. Может раньше умели, сейчас нет. Именно поэтому твои стихи для меня это лишь груда камней. Я не вижу в них красоту, не вижу, потому что я мужчина. Но, женщины в этом всегда были лучше нас. Они способны увидеть красоту даже в самом темном, отвратном, но, самое удивительное, это то, что женщина способна показать мужчине эту красоту. Именно поэтому, когда Джоанна приходит с твоих уроков, я все вижу в ее глазах! Понимаешь? Они у нее горят! Светятся! Живут! Через ее глаза я понимаю, вижу, и чувствую ту другую жизнь! Другое время! Другую душу! Только так груда камней для меня становится статуями, чью красоту я, наконец, могу увидеть!

Мистер Фицджеральд закончил говорить и неожиданно для себя обнаружил, что все на кухне неподвижно уставились на него, с чуть приоткрытыми ртами.

Первой, спустя несколько секунд, в себя начала приходить миссис Фицджеральд.

–Дорогой, это так мило! -шмыгая носом, и вытирая мокрые глаза проговорила она.

–Может, ты еще и стихи пишешь? -с насмешкой, словно только что была раскрыта самая сокровенная тайна мистера Фицджеральда, спросил дедушка.

–Может, пишу. Кто знает.

–Ладно. Забыли. Давайте сменим тему, -предложил дедушка.