Ева

Радмир Жук

Ева

1

Лицо Тома напряжено. Он смотрит на свою молодую любовницу, и пытается поймать каждую ее эмоцию. Сложно сказать, что он видит. Ее испуг? Удивление? Или, может, ее гнев?

Мне кажется, на лице Сэнди отчаяние. Она не верит своим ушам. По ее щекам текут слезы. Девушка снова и снова прокручивает в голове слова, только что сказанные Томом.

Он просит ее сделать аборт. Он просит ее убить ребенка, которого она вот уже несколько недель носит под сердцем.

Девушка делает шаг назад. Кажется, она хочет сбежать от человека, которого любит, но бежать ей некуда.

–Сэнди, ты меня слышишь? -голос Тома звучит твердо.

Богатому, успешному мужчине, у которого в официальном браке уже трое детей, совсем не нужен еще один. Тем более, от любовницы, которых он меняет раз в несколько месяцев.

–Сэнди, ты должна это сделать! Слышишь?

Сэнди не отвечает. Ее губы дрожат. По щекам текут соленые реки. Ее руки закрывают живот, она уже защищает своего ребенка. Им не нужен ни Том, ни тем более, его деньги.

Я плачу вместе с Сэнди.

–Сэнди, ты это сделаешь? -вопрос Тома звучит как требование.

Сэнди делает еще несколько шагов назад. Она смотрит на отца ребенка умоляющим взглядом.

«Перестань. Не говори эти ужасные слова» – вот что хочет сказать Сэнди, но она молчит. Кажется, еще немного и она закричит, еще немного, и от нее останется лишь крик.

Губы Сэнди начинают шевелиться и… застывают навсегда. Изображение молодой светловолосой девушки, которая, должно быть, ненамного старше меня, вновь остается на экране телевизора.

Я спрыгиваю с дивана, и, подбежав к видеопроигрывателю, нажимаю кнопку «Извлечь». Пока проигрыватель выплевывает поврежденный носитель с фильмом, я, еле заметным движение, смахиваю слезы. Затем носитель оказывается в моей ладони. Я бережно держу в руках маленькую частичку некогда большого, но уже давно потерянного мира.

Интересно, а чем все-таки закончится фильм? Я смотрела его сотню раз, и придумала для него сотню сюжетов, но, дедушка говорит, что у фильма должен быть только один конец – Сэнди сбежит от Тома, и обязательно родит девочку, которую назовет красивым именем – Ева. Потом Сэнди встретит парня своей мечты, и выйдет за него замуж. Она родит ему еще детей, минимум троих, и все вместе они будут жить долго и счастливо, одной большой и дружной семьей.

Да, думаю, дедушка прав, и у Сэнди действительно все будет хорошо. Вообще, я часто соглашаюсь с дедушкой, даже когда он говорит, что я тоже однажды стану мамой. Мне кажется, он искренне в это верит, и в такие моменты, я понимаю, что мне с ним очень повезло. Нам всем с ним очень повезло.

В нашем городе дедушку знают все. Он работает учителем, и в Ласткасл практически каждый обращаются к нему – мистер Риггз. Меня это забавляет, потому что для меня он всегда будет просто дедушкой. Хотя, иногда, когда дедушка начинает ворчать, я тоже говорю ему: «Мистер Риггз, я вас услышала» или «Мистер Риггз, я все сделаю». В эти моменты его морщинистое лицо становится суровым, а мне от этого хочется смеяться, но я сдерживаюсь, ведь мистер Риггз в нашем городе весьма уважаемый человек.

Дедушка очень старается улучшить жизнь в Ласткасл, и, конечно, главная его заслуга в том, что он открыл в нашем городе школу, и три раза в неделю преподает в ней уроки. Дедушка очень гордиться этим, потому что наша школа единственная на все близлежащие поселения. И, пусть школой мы называем небольшой, покосившийся сарай, расположенный недалеко от нашего дома, она у нас все равно очень нужная (так говорит дедушка), и в ней есть все, что может пригодиться для учебы. Там есть около двадцати кресел, учебная доска, столы, расположенные в ряд, и даже одно старое пианино. На занятия ходят все, кто хочет. Вернее, кто может.

В понедельник там всегда мало народа, иногда бывает, вовсе никого нет, ведь дедушка преподает математику. Честно сказать, я не люблю этот предмет, мне он кажется скучным. Я даже умудрилась как-то продремать весь урок, хотя занятия длятся не дольше двух часов. Дедушка говорит, что раньше дети проводили в школах, чуть ли не полдня, учили там множество предметов, делали какие-то задания, читали, писали, но, это было давно, еще до большой катастрофы.

В среду людей в школе обычно больше, чем в понедельник, среда – день литературы. Послушать, как дедушка читает стихи великих поэтов прошлого, иногда собирается даже больше десяти человек. В основном это девушки и взрослые женщины. Частенько, на урок литературы прихожу и я, но чувствую среди взрослых я себя неловко. Мне кажется, взрослые думают, что мне еще рано слушать стихи о любви, ведь мне всего четырнадцать. Именно поэтому, я всегда стараюсь незаметно сесть в последнем ряду, но дедушка, увидев меня, каждый раз заставляет сесть поближе.

Мне нравится слушать дедушку. Он читает о разных странах, которых уже сотни лет нет на карте, о людях, которые когда-то жили в разных уголках земли, о путешественниках, писателях и поэтах далекого прошлого. Все это очень интересно, но, больше всего мне нравится слушать, именно стихи о любви (на каждом занятии дедушка читает по несколько таких стихотворений, а иногда может посвятить этой теме целый урок).

Мне кажется, многие девушки приходят в этот день послушать именно стихи о любви, тем более, у дедушки это получается очень здорово. Он читает медленно, так нежно, что в его губах каждое слово обретает еще более теплый оттенок. Кажется, что дедушка сам придумал эти строки, и посвятил их самому любимому человеку – моей бабушке (она умерла, когда я была еще крохой, поэтому я совсем ее не помню). Иногда, по вечерам, усевшись за нашим огромным деревянным столом, мы вместе с мамой слушаем дедушку у нас дома. Мама редко дослушивает до конца, и просто, молча, уходит на второй этаж. Я слышу, как она плачет у себя в комнате, но никогда не спрашиваю почему, хотя, думаю, итак все понимаю.

Сама я тоже умею читать, но, как говорит дедушка, делаю это без выражения, и не всегда замечаю те места, где нужно сделать паузу. В нашем городе не так много людей умеющих читать, и то, что мне это дается без особых усилий тоже заслуга дедушки. Его старание, нервы и учительский талант сделали из меня практически ученую леди (так меня иногда называет дедушка). К слову, писать я тоже умею, и пишу без ошибок, но почерк у меня ужасный. Дедушка говорит, что мне следует оставаться после уроков литературы (что бы научиться красиво писать), но, если честно, среда слишком грустный день для того, что бы задерживаться в школе. К концу урока очень многие просто не могут сдержать своих слез. Плачут все: молодые девушки, взрослые женщины, мужчины, если находят время ненадолго заглянуть в школу, и даже дедушка. В такие моменты мне тоже хочется плакать от мысли – какой же удивительный мир мы потеряли. Мир, в котором люди были счастливы. Мир, в котором люди любили друг друга и могли иметь детей. Сказочный мир, настоящий подарок, который мы не ценили, и уничтожили за очень короткий промежуток времени. Все это действительно очень грустно.

Иногда, когда дедушки нет рядом, я спрашиваю себя – зачем мне все это надо? Для кого я учусь читать и писать?

Я не знаю, что ответить на эти вопросы, но знаю, что люди уже давно перестали писать книги, и сочинять стихи (они даже бросили писать письма), а все, что было написано до катастрофы, со временем исчезло. Сохранилась лишь малая часть, но, для кого? Большинство жителей нашего города не умеют ни читать, ни писать, и это учитывая, что у нас есть хоть какая-то школа, что уж говорить о городах, где школ нет, а таких, как я слышала большинство.

Хотя, думаю, дедушка догадывается, что меня мучают подобные вопросы. Порой, будто бы случайно, он начинает рассказывать о моем обучении, и говорит, что мне это обязательно когда-нибудь пригодится. Он говорит, что наступит день, и я буду читать все эти рассказы и стихи своему ребенку, но, если честно, я не особо в это верю. Хотя, может, так дедушка просто хочет меня успокоить? Если это так, то, видимо, эта одна из немногих вещей, которые у дедушки не особо получаются, потому как, в эти моменты он сам начинает грустить.