Цунами

Обычный майский рабочий день. После майских каникул. Но я сидела в своем кабинете, даже не злая, а больше недоумевая. Вздохнув, нажала селектор.

- Анют, вызови мне, пожалуйста, Антонину Алексеевну. Да главбуха. И принеси таблетку от головной боли. Шипучий? Еще лучше.

Голова дико раскалывалась от боли.

В кабинет постучались, и вошла Аня, моя помощница. Пожалуй, это единственный человек, который никогда не испытывала моего терпения. Понимала меня с полуслова.

Она осторожно поставила высокий стакан наполненный водой с растворимым аспирином.

- Вероника Сергеевна, вам поесть надо. Уже скоро 5 часов, а вы не обедали? Давайте схожу в соседнее кафе за обедом?

- Заботливая моя! Не стоит, я не голодна. Но вот чашечки какао не откажусь. И бутербродик можно.

Только успела выпить обезболивающее, как в дверь снова постучали. На пороге стояла наш главбух, или как ныне модно величать финансовый директор.

Не люблю тянуть резину, сразу перешла в наступление. Развернувшись в кресле лицом к Ворониной, спросила:

- Антонина Алексеевна, как вы думаете, что у меня в руках? – Я помахала небольшой кипой документов практически перед ее носом.

Молчит. Догадывается и молчит. Вон и покраснела.

- Отвечайте!

- Понятия не имею. Вероника Сергеевна.

- Ах, понятия не имеете! Так я вас сейчас просвещу. Вы присаживайтесь, как говориться: в ногах правды нет. – Я встала с кресла. И бросила перед ней преусловатые документы. – Читайте. Вслух и с выражением!

- Требование о погашении неустойки по договору поставки… - И замолчала, опустив голову настолько низко, что подбородком практически лежала на столе.

- Антонина Алексеевна, мне вот интересно: вас зарплата финансового директора устраивает? Не молчите! Отвечайте!

- Устраивает, - прокаркала она.

- И премии утраивают?

- Да.

- Я привыкла платить хорошую зарплату и премии за хорошо выполненную работу! – Виски неимоверно ломило, до рези в глазах. – Почему так трудно ее выполнить. Обыкновенное перечисление денежных средств с одного расчетного счета на другой, согласно договору поставки, неужели трудно было сделать во время? Если трудно, то я вами быстро распрощаюсь без сожаления! И быстро найду вам замену.

- Это Катя…

- Мне плевать! Катя, Маня… Если вы не можете проследить за своими подчиненными, повторю: мне нах**й сдался такой финансовый директор! Вместо того чтобы извлекать прибыль, мой б***ь, финансовый директор приносит мне неустойку на сумму 150 000 рублей за три дня просрочки перевода денежных средств. – Я замолчала.

- Ваши рациональные предложения, Антонина Алексеевна? Слушаю внимательно.

Мертвая тишина.

- Раз вы не знаете, то возьму на себя смелость я урегулировать данный инцидент! Вы позволите озвучить свое предложение?

Воронина кивнула.

Я обошла ее, остановилась за спиной.

- Я лично вас. Лишаю заработной платы и премии за текущий месяц. И с финансового отдела с зарплаты вычту по 15%. Ровно 150 000 рублей на погашение штрафов! – Рявкнула я. – Теперь свободны!

- Но…

- Я сказала, свободны. И да, если еще хоть раз, что-то в этом роде произойдет, хоть на 1 копейку придет недоимка, штраф, то я просто вас уволю по статье за профнепригодность и без всяких рекомендаций! Ясно?!

- Вполне.

- Идите, работайте. – Махнула рукой.

За дверью отчетливо послышалось недовольное:

- С***а стервозная!

Еще какая, усмехнулась.

Сбросив маску с лица, я устало взяла чашку с какао, заботливо приготовленную Анютой.

Как же я устала! Весь мир для меня вот уже шесть лет был окрашен в черно-белые цвета, словно смотришь старый фильм. Иногда возникали мысли, что я сплю, и вот-вот проснусь, и все происходящее окажется страшным, но все-таки сном!

Я не знала, как мне жить на свете! Для кого и для чего? Ведь все, что имело смысл для меня забрал Бартов Михаил. Забрал в пьяном своем кураже. Нет, сейчас я не бьюсь в истерике вечерами, вгрызаясь от боли в подушку. Не пью бутылками водку, чтобы приглушить это чувство беспомощности, чтобы потом в очередном пьяном угаре вскрыть себе вены.

Мама спасла. Прибежала, подняв панику, что не отвечаю на телефонные звонки. Нет, не засыпаю с просьбой на губах, о встрече с Машкой хотя бы во сне, но просыпаясь в очередной раз, так и не увидев милое, любимое личико дочери.

Время лечит, кто-то сказал. Не верьте! Оно лишь оставляет на сердце бугристые, рваные шрамы.